Врач ещё чего-то ждал.
– Ах да, – спохватился Гарий Наумович и сунул ему конверт, довольно увесистый на глазок. Любезно поинтересовался:
– Как наша малышка Галочка? Пристроил её?
– Да, всё в порядке. Учится в Сорбонне.
– Привет от меня.
– Непременно…
Когда он скрылся за дверью, мы с Гарием Наумовичем подошли к окну и полюбовались выносом тела. Сулейман-пашу загрузили в микроавтобус с красными крестами на боках, вокруг суетилась его охрана. Пятеро абреков свирепого вида попытались отбить хозяина у медиков, но появившийся врач что-то им объяснил, тыкая перстом в небо, и абреки успокоились. Попрыгали в серебристую иномарку и двинулись следом за санитарной перевозкой.
– Гарий Наумович, может быть, всё-таки скажете, что всё это значит?
– Не волнуйтесь, Виктор Николаевич. Вы же слышали – инфаркт. Саша – известный профессор-кардиолог. Ему вполне можно верить.
– Какой-то странный инфаркт.
– Увы, эта беда всегда застигает врасплох. У вас у самого ещё сердечко не пошаливает?
– Вроде нет.
– Ну и хорошо. Неприятная вещь… Поехали, отвезу вас в Звенигород.
– Как в Звенигород? Леонид Фомич велел быть на улице Строителей.
– Планы немного изменились… Да не волнуйтесь вы так, Виктор Николаевич. Вы же не мальчик. Или никогда не видели, как это бывает?
Действительно, я в первый раз видел, как травят людей. Легко, без всякого напряга. Даже с прибаутками. Мне было по-настоящему страшно, но я не хотел, чтобы Гарий Наумович это заметил.

Глава 7 Год 2024. Митина промашка

Очнулся Климов в пыточной. За то время, пока он был в коме, у него произошёл перекос сознания. Такое случалось и раньше, и он знал, какая это опасная штука. Теперь он видел мир тайным зрением отчуждённого. В этом состоянии он был абсолютно беспомощен, потому что к нему вернулись (отчасти, конечно) человеческие рефлексы, определяемые в новейших учебниках как «код маразматика». Привязанный к разделочному столу, он испытывал тоску, страх и желание покаяться неизвестно в чём. Первая попытка вернуть себе защитные свойства мутанта ни к чему не привела. Он сразу вспотел и раздулся, как мыльный пузырь. Закатив глаза, увидел нависший с потолка универсальный агрегат «Уникум», напоминавший компактную летающую тарелку. Щупальца агрегата плотно обхватывали его туловище, длинная игла торчала из кистевой вены правой руки. «Уникум» рекламировался по телевидению как высокотехнологичное и гуманное средство дознания. Это действительно было последнее слово современной науки. После того, как «Уникум» считывал всю информацию из подкорки, он впрыскивал жертве порцию животворящего яда, который навсегда превращал её в говорящее животное, не способное к размышлению и поступку. Его создатели, двое учёных из Мозамбика, заслуженно получили Нобелевскую премию мира. За всю свою историю человечество ещё не имело более надёжного средства для подавления первичных инстинктов. Митя встречал людей, прошедших обработку «Уникумом». Внешне они мало чем отличались от обычных мутантов, но стоило обменяться с ними парой слов или предложить какую-нибудь сделку, как сразу становилось ясно, что они напрочь лишены способности к самосохранению. Зато были всегда веселы и беспечны, как порхающие над лугом мотыльки. Ткни такого ножом в брюхо, он сам будет радостно наблюдать, как вытекают из него остатки крови. Жалкие твари. Ещё более жалкие, чем болванчики на службе у оккупационной администрации.
Митя видел, что «Уникум» готов к работе, но отключён, и не мог понять, в чём заминка. Он вспомнил, как глупо, чудовищно глупо подставился, и заскрежетал зубами. Дашка Семёнова ловко его одурачила, проклятая шлюха. Напустила в глаза гипнотического тумана, и он не услышал шороха за спиной. Тоска и страх давили с неумолимой силой. Митя попробовал ещё раз ввести в действие автономную психозащиту, но с тем же результатом. Перед смертью он вочеловечился, с этим ничего нельзя было поделать, с этим оставалось смириться.
Неподалёку за столом, накрытым чёрной клеёнкой, двое миротворцев резались в «жучка». По внешности оба выходцы из Средней Азии, но разговаривали на родном для руссиян языке, на английском, правда, с характерным акцентом. Похоже, оба были талибами, что сулило Мите дополнительные прощальные муки. Впрочем, Митю, даже в его человеческом воплощении, это как раз не волновало: болью меньше или больше – какая разница… Играли вояки с азартом, карты впечатывали в клеёнку с утробным кряканьем, словно мясо рубили. Ставки повышались от кона к кону. По азартным репликам Митя понял, что в банке скопилось не меньше трёхсот тысяч долларов. Как всякий перевоплощённый, он сам был заядлым картёжником, но такой масштаб игры ему и не снился. Обычно они с корешами играли по маленькой, по центику либо по бутылке пива, в приличные игорные заведения руссиян вообще не пускали. По всей Москве для них были поставлены специальные игровые павильоны с надувными стенами. Эти павильоны не пользовались особой популярностью. Конечно, там можно было отвести душу, вдобавок подавали бесплатный чай с сахарином (один стакан на рыло), но выиграть было нельзя. Все автоматы фиксированные, а если какому-то головастику (случалось и такое) удавалось перехитрить подержанную электронику, он всё равно бесследно исчезал вместе с выигрышем. В рекламе назойливо, год за годом, показывали счастливчика (явно куклу), выходящего из летучего игрового павильона с зажатым в кулаке миллионом, но это была лажа. Вживую никто и никогда не видел человека, который ускользнул хотя бы с выигранной сотней.
– Господа, – прокашлявшись, окликнул Митя игроков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130