— Я, видишь ли, на других понадеялся…
— Ничего ведь не вышло? — усмехнулся Гошка. — Такие немцы дураки…
— Ты уж лучше помолчи, — посоветовала Алла.
— Гоша, у тебя глаза какие-то странные, — участливо посмотрела на него Люся. — Ты не болен?
— Чушь собачья, — сквозь зубы процедил Гошка. — Я ведь — не ты.
— Если остановят, скажем: идем в деревню к родственникам, — предупредил Витька.
Сашка с трудом водрузил на спину раздутый вещмешок.
Витька взглянул на него, но ничего не сказал.
— Я тут тоже даром время не терял… — ухмыльнулся Сашка.
Уходили из города тем самым путем, вдоль Синей, которым за несколько дней до войны покинули отчий дом. Теперь казалось, что с тех пор прошла вечность.
Выбравшись на волю, свернули к первой деревеньке, которая сиротливо стояла на холме. На другом пригорке — небольшое кладбище со старой бревенчатой церквушкой. Кладбище спряталось под сенью огромных корявых деревьев.
Витька огляделся и повел ребят туда. У часовни свернули на тропинку, заросшую густым цепким кустарником. Деревья заслонили небо, ветви цеплялись за одежду. На могильных холмах — ржавые железные и деревянные кресты. Одни торчали вкривь и вкось, другие упали. У изгороди Витька остановился и три раза свистнул.
Из-за могильных холмов, будто призраки, вышли шесть чернявых бледнолицых мальчиков. Запавшие черные глаза, тонкие шеи в просторных грязных воротниках рубашек.
— Здравствуйте, — сказал старший и улыбнулся. В одном из них они с трудом узнали Солю Шепса. Недавно это был розовощекий полный мальчик, на котором того и гляди треснут короткие штанишки. Сейчас перед ними стояла тень Соли Шепса.
Остальные выглядели не лучше.
— А Соню с мамой увезли куда-то, — сказал Соля. — Мы ждали, ждали, а они так и не вернулись.
Говорил он бесцветным глуховатым голосом. И откуда-то взявшийся на горле кадык двигался, будто Соля проглатывал слова.
— Мы два дня ничего не ели, — сказал высокий мальчишка с широкими, сросшимися на переносице черными бровями, который был у них за старшего.
— Тут кислица растет у изгороди, — сказал Соля. — Мы всю оборвали, а на луг не выходили, как ты говорил… — Он посмотрел на Витьку.
А Витька посмотрел на Сашку, мигнул ему, и они отошли в сторону.
— Развязывай, — сказал Грохотов.
— Что развязывать? — не понял Сашка.
— Не валяй дурака! Развязывай мешок…
— Нам самим жрать нечего! — запротестовал Сашка.
— С твоими талантами мы с голоду не умрем, — усмехнулся Витька.
Сашка, чуть не плача, развязал мешок и достал оттуда круг копченой колбасы. Поглядел на него и засунул снова в мешок.
— Не могу, — сказал он. — Ты понюхай, как пахнет… Витька отобрал мешок и достал оттуда колбасу, сало. хлеб. Когда он снова запустил туда руку, Ладонщиков вырвал мешок, замотал лямками и выпалил, сверкая глазами:
— Ты знаешь, чем я рисковал? Головой! Если бы Симаков меня застукал в кладовке, изничтожил бы, как фашист!
— Они не ели два дня, — сказал Витька. — В чем душа держится.
— А ты хочешь их совсем погубить, — сердито заметил Сашка. — Разве можно с голодухи так много сразу жратвы?
— Не узнаю я тебя, Сашка, — сказал Витька и даже с какой-то жалостью посмотрел на него. — Вроде бы раньше не был таким жадиной?
— Да ну тебя! — огрызнулся Ладонщиков и, бережно прижимая к себе мешок, пошел к церкви, Витька отдал мальчишкам провизию. Они сразу оживились, глаза загорелись. Высокий парнишка с широкими бровями взял хлеб, сало и колбасу. Остальные не спускали с него глаз.
— У меня все отобрали, — сказал он. — Дайте, пожалуйста, нож.
Чтобы не смущать их, ребята отошли в сторону.
— Вся эта компания тоже пойдет с нами? — понизив голос, спросил Гошка.
— Мне противно с тобой разговаривать, — отвернулся от него Витька.
Гошка вспыхнул, покосился на Аллу, не слышала ли она, но сдержался.
— Пойдем через деревни, — сказал Витька. — Будем всем говорить, что мы из детдома, мол, дом наш разбомбили, ну мы и пробираемся к родственникам…
К ним подошел высокий мальчишка. Он торопливо проглотил жесткий кружок колбасы и сказал:
— Нам вместе с вами нельзя… Мы будем просачиваться к нашим по одному. Главное — фронт перейти… У меня тетя в Житомире. У Левы сестра в Одессе… Повезет — доберемся.
— Повезет, — сказал Витька.
— По одному плохо, но иначе нельзя. Слишком будет заметно.
— Да, — сказал Витька.
— Я с вами, — подошел к ним Соля. — У меня родственников нет.
— Нас и так много, — проворчал Гошка. — Целый отряд. Соля вопросительно посмотрел на него своими большими выпуклыми глазами.
— Я лишний?
— Не слушай его, — сказал Витька и бросил на Гошку уничтожающий взгляд, — Вы не хотите, чтобы я с вами пошел? — обвел всех тусклым взглядом Соля.
— Дурачок, — сказала Алла. — Куда же ты без нас?
— Ты пойдешь с нами, — успокоил его Витька. — И давайте больше на эту тему не будем говорить.
— Неужели вы не донимаете: чем нас больше, тем это подозрительнее для немцев? — вскричал уязвленный Витькиным тоном Гошка.
— Что с тобой стряслось? — спросила Алла. — Ты никогда таким не был.
— Не обращай на него внимания, — улыбнулся Соле Грохотов. — Гошку немного контузило при бомбежке…
Пять чернявых, большеглазых мальчишек тихо попрощались и как тени разошлись в разные стороны.
Соля проводил их печальными глазами и судорожно вздохнул.
Перед дальней дорогой состоялось короткое собрание. Люся Воробьева сообщила, что в группе теперь семь человек. Из них пятеро комсомольцы… Гошка внес поправку: он, Витька Грохотов и Алла Бортникова действительно подали заявление в комсомол, но их еще не приняли, обещали принять в новом учебном году, так что они никакие не комсомольцы…
— Нет, мы все теперь комсомольцы, — подытожила Люся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103