— Я отказываюсь, — заявил Сашка.
— И ты можешь бросить на произвол судьбы бедную маленькую женщину, причем в свое время безжалостно ограбленную тобой? Как у тебя язык поворачивается говорить такое? Какой же ты после этого джентльмен!
— Джентльмен? — переспросил озадаченный Сашка. — А кто это такой?
— Спроси у нее, — посоветовал Витька. — Она знает.
…Сашка снова провалился в болотную воду и негромко выругался. Верочка подала ему руку и, когда он выбрался на кочку, сказала:
— Если война, так думаешь, все тебе позволено? Человек в любых условиях должен оставаться человеком. А ты посмотри на себя. На кого ты похож? Грязный, оборванный, в ушах сера и еще ругается!
— Какая еще сера? — дрожащим от бешенства голосом спросил Сашка.
— Мыть надо уши, вот что, грязнуля несчастный!
— Вить! — крикнул Сашка. — Я ей в морду дам!
— Это мне? — удивилась Верочка. — И ты сможешь на женщину руку поднять? Ну-ка, попробуй!
— И попробую! — Сашка, забыв про осторожность, рванулся к ней и обеими ногами угодил в «окно».
— Ты конечно пошутил, — улыбнулась Верочка, глядя, как он барахтается в жиже. — Должна признаться, что это твоя самая неудачная шутка.
Сашка уже увяз по колена. Ему никак было не вытащить ноги. Он хватался руками за высокую болотную траву, но выбраться сам все равно не мог.
— Помоги же! — попросил он.
— Настоящий мужчина никогда не оскорбит женщину. А ты не настоящий мужчина. А раз так, то погибай в болоте!
— Очумела?! — испугался Сашка. — Я ведь погружаюсь.
— Это была шутка — то, что ты сказал?
— Шутка, шутка, — пробормотал Сашка. — Давай руку!
— И больше ты никогда так неудачно не будешь шутить?
— О черт!.. Не буду!
Верочка ухватилась одной рукой за тщедушную березу, а вторую протянула Сашке. С трудом выбравшись из трясины и тяжело дыша, Ладонщиков уставился на девчонку.
— Умойся, поросенок, — сказала Верочка. Сашка смыл грязь ржавой водой.
— Что бы вы делали без нас, женщин?
— Помолчи, пожалуйста, слышишь?! — свистящим шепотом сказал Сашка.
— Уже прогресс… Научился говорить «пожалуйста»!
— Лучше бы я утонул в болоте, чем снова видеть тебя, — проникновенно заявил Сашка.
— Хорошо, — сказала Верочка, — тебе еще представится такая возможность… Иди за мной и, когда попадешь в трясину, не кричи, как сумасшедший, а тихо, без всякой паники увязай. Я тебе больше руки не подам.
Прыгнула на соседнюю кочку и быстро пошла вперед, оставив Сашку позади, — Уж и пошутить нельзя, — пробормотал он, торопливо шагая за ней. — Эй, погоди!
В эту ночь пушки не стреляли. Изредка раздавались пулеметные очереди. Будто простуженные, хрипло кашляли минометы. Над головой возникали и исчезали огненные нити трассирующих пуль. И часто взлетали в мутное небо ракеты. И тогда кусты и кочки оживали, начинали двигаться, вытягиваться, трепетать. Ракета угасала, рассыпавшись на мелкие искры, и становилось еще темнее.
Дядя Кондрат вывел их на твердую почву и показал на шумевший неподалеку березняк.
— Там наши, — сказал он. — Идите прямо, не ошибетесь. А мне — назад. До свету должен поспеть, а то старуха по мне поминки начнет справлять.
— Все, как есть, расскажи нашим про склад и танки, — напутствовал старик Витьку. — Эшелон за эшелоном везут и везут… Знать, чевой-то затевают.
— Дедушка, вы скажите населению, чтобы в лес уходили, — попросила Верочка. — Взорвут наши летчики склад — и мирные жители погибнут… Пусть они спрячутся. — Золотое сердце у тебя, дочка, — погладил ее по голове Кондрат.
Кондрат всем по очереди пожал руки. Вернее, не пожал, а осторожно подержал в своей огромной руке ребячьи ладошки. Летчик — худощавый обросший мужчина лет тридцати — обнялся с Кондратом и расцеловался.
— Век буду помнить, отец, — сказал он.
— Не падай с неба больше, — усмехнулся старик. — Могло ить и по-другому обернуться, гроб с музыкой!
Старик сделал несколько шагов и исчез в темноте. Еще с минуту слышалось чавканье сапог, жалобный писк кочек, а потом стало тихо. Справа от них постреливали пулеметы, взлетали ракеты, убегали к звездам трассирующие пули. Над негустым березняком, подступившим к самому болоту, небо стало желтеть.
Часа полтора пробирались они по березовой роще, пока не вышли к нашим окопам.
Бойцы заметили их и вышли навстречу, с автоматами в руках. И были удивлены, увидев вместе с летчиком мальчишек и девчонок. Впрочем, бойцам долго не пришлось разговаривать с обрадованными ребятами, появился сержант и спросил:
— От партизан?
Летчик кивнул и, отойдя в сторону, стал что-то объяснять сержанту. Тот внимательно слушал и изредка бросал на компанию любопытные взгляды.
Сержант и летчик ушли в лес, где виднелись землянки с накатом, а ребята расположились на зеленой полянке.
Скоро сержант и летчик снова появились. С ними был пожилой лейтенант. Голова у него перевязана. Грязноватый бинт побурел.
— Кто тут у вас за старшего? — спросил лейтенант. Все молча посмотрели на Витьку.
— Вас этот человек сюда привел? — кивнул на летчика лейтенант.
— Дядя Кондрат нас провел через болото, — ответил Витька — Вы этого человека знаете? — снова спросил лейтенант, глядя сверлящими глазами на Витьку.
— Нет, — ответил Витька. — Мы его впервые увидели, когда он пришел с дядей Кондратом.
— Дядя Кондрат ничего вам не передавал?
— Нет, — коротко ответил Витька. Ему не понравился этот допрос. И сверлящий взгляд лейтенанта.
Тут подошла к ним медсестра в военной форме и с санитарной сумкой через плечо. Взглянув на замусоленный бинт с засохшей коркой крови на голове летчика, сказала:
— Я вам сделаю перевязку.
Летчик мотнул головой — мол, не до этого, но сестра с мягкой улыбкой взяла его за руку и, как малолетку, повела за собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103