«Если батя не будет возражать, беру к себе в разведку», — сказал он. Но батя, так в полку звали Ладонщикова, и слышать об этом не хотел. Самое большое, на что мог рассчитывать Витька, это на должность рассыльного при штабе. Депеши разносить… Но с трещиной на черепе он и для этой службы не годился. Подполковник стал было успокаивать, дескать, подлечись, а потом приходи… Куда приходить? Через два дня дивизия отправляется на фронт. Уже всем выдали оружие, противогазы, подсумки с патронами. И Коля Бэс получил. Пока ему дали карабин, но потом получит автомат. Научится с ним обращаться и получит. Теперь с Колей они видятся редко. Днем Бэс проходит с новобранцами обучение: палят из винтовок на стрельбище, бегают в противогазах, роют лопатками траншеи, учатся рукопашному бою. Вечерами Коля сидит в штабе и разбирает почту и бумаги. К отбою он уже еле ноги волочит. И спит до подъема как убитый. А вот Витьке не спится…
Мысли перескакивают на родной дом. Дома нет. И родители неизвестно где. Жив ли отец? Теперь Витька знает, что такое война. Насмотрелся. У отца военная специальность — водитель танка. Там, на передовой, Витька много видел наших и немецких танков, покореженных и обгорелых. И самолеты бросают на танки бомбы, а из пушек палят по ним, и из противотанковых ружей. Пробивают броню насквозь… Много разных людей встретил Витька на военных дорогах: Сафронова, Ладонщикова, Верочку, а вот с отцом не встретились! Где он, на каком фронте?..
Не всегда, видно, срабатывает теория вероятности, про которую толковал Бэс…
Петька Квас сказал, что мать контузило и ее отправили с санитарным эшелоном. Отправили в тыл, а тыл огромный, попробуй разыщи… Есть у Витьки родственники в Смоленске, да что толку? Смоленск у немцев. Отсюда недалеко до Медведева, там у них знакомые. В отпуск Витька с отцом ездили туда. Их хорошо встречали, угощали. На месяц отдавали лучшую комнату в доме. Это в мирное время. А сейчас, наверное, Витька будет обузой. Лишний рот…
Поблизости послышалось негромкое пение. Витька обернулся: у тоненькой березы стояла Верочка и делала что-то непонятное. Она приседала, закидывала голову вверх, приподнимала и без того коротенькое платьице выше колен, кружилась. И при этом что-то напевала. Витька вытаращил глаза: он не мог понять, что это с Верочкой? Ивовый куст скрывал его от девчонки, зато она была видна во всей красе.
Приподнявшись, Витька увидел в развилке дерева крупный осколок зеркала. Это перед ним выделывала па Верочка. Вот она взбила руками темные волосы и, наклоняя голову и так и этак, разглядывала себя. Потом спустила свои кудри на лоб — не понравилось, собрала их в узел и несколько раз присела в грациозном реверансе.
— Вот дает! — вырвалось у Витьки.
Верочка так и замерла в позе балерины. Пальцами она поддерживала подол платья! Темно-серые с зеленоватым отливом глаза недоуменно таращились по сторонам. Верочка не видела Витьку, сидящего на берегу за кустами.
— Стыдно подсматривать, — сказала она, наклоняя голову, будто птица — то в одну, то в другую сторону.
— Никто не подсматривает…
— Может быть, вы и не прячетесь?
— И не думал.
Верочка наконец увидела Грохотова.
— Уж от тебя-то я этого не ожидала, — сказала она, укоризненно глядя на него.
— Скажи, зеркальце, мой свет, я красива или нет? — усмехнулся Витька.
— Ничего зазорного нет в том, что женщина смотрится в зеркало… И потом, я его нашла в ручье. Оно лежало на дне и пускало зайчики.
— Чего ты приседала-то?
— Я буду танцовщицей, — сказала Верочка. — Как Кармен.
— Кармен… Кармен… — стал вспоминать Витька. — Что-то знакомое…
— Ты никогда не слышал оперу Бизе «Кармен»?
— Так бы и сказала, — смутился Витька. — Там еще ария тореадора… Тореадор, смелее в бой! Смелее в бой! Сто раз по радио слышал.
— А я с папой в театре была… — Верочка запнулась. — И вообще знаю оперу наизусть.
— Вызубрила? — удивился Витька.
— Моя мама артистка, — с гордостью оообщила Вероч-ка. — Она все главные роли играла. И Кармен тоже.
— Мама — К'армен, а папа — король Лир? — блеснул своими познаниями в театральном искусстве Витька.
Верочка присела на траву радом с ним и стала смотреть на негромко позванивающую воду. Стайка длиннохвостых трясогузок опустилась на ольху и защебетала. Над ручьем не очень высоко пролетел коршун. Птицы тотчас умолкли.
— Видишь желтый камень? Вон там я заметила зеркало… У нас в квартире было много зеркал. Больших и маленьких. Мама не могла жить без них.
— Значит, у тебя это по наследству, — усмехнулся Витька.
— Мама ушла от нас, — с грустью сказала Верочка. — Мой папа — прораб. Он дома строил. Помнишь, на улице Щорса новый дом? Это он построил. А мама — человек искусства. Тонкая натура. Они с папой были не пара. Мама сказала, что люди искусства не созданы для семьи. Брак с папой — это ее роковая ошибка. И не надо было им заводить детей… Это меня, значит.
— Стерва твоя мама, — сказал Витька. И тут Верочку будто подменили: глаза потемнели и стали длинными, кулачки сжались. Она готова была вцепиться Витьке в лицо.
— Моя мама настоящая артистка! У нее изумительный голос, а как танцует! Ее пригласили в Ленинград, в Мариинский театр. А ты знаешь, что такое Мариинка?
— Все равно стерва, — повторил Витька. — Бросить мужа, дочь…
— У нее уже давно другой муж. Режиссер!
— Я и говорю…
— Если ты еще так назовешь мою маму… — побледнела Верочка. — Я… я укушу тебя!
— Не надо, — сказал Витька. — Не кусай. Верочка долго не могла успокоиться. Не смотрела на Витьку и даже разговаривать с ним не хотела. Вырвала длинную камышину и принялась жевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103