И потом несколько раз заставляли меня перематывать бобину и снова слушали эту мелодию…— У вас великолепные записи, — сказала Юлька, стряхивая с себя оцепенение, в котором пребывала, слушая «Лав стори».Я поставил другую бобину: старинные русские мелодии, но больше ни одна песня не взволновала так моих девчонок, как «Лав стори». Я не стал далеко убирать бобину, так как знал, что они на прощание обязательно попросят поставить ее.— Вот, значит, как вы живете, — разглядывая комнату, сказала Юлька.— Так я живу.— И не скучно вам? — спросила Маша.— Было бы не скучно, не позвал бы нас, — заметила Юлька.— Позвал бы, — сказал я.Юлька внимательно посмотрела на меня, хотела что-то сказать, но промолчала.А я наконец разглядел, какого цвета у нее глаза: светло-серые с зеленым ободком. У Рыси были ярко-зеленые, потому я ее и прозвал Рысью. Правда, когда Юлька нервничала или возбуждалась, зеленый ободок расширялся, и в больших, оттененных длинными ресницами глазах начинала плескаться зелень. В такие моменты ее глаза можно было назвать зелеными, но когда Юлька успокаивалась, глаза светлели, зеленый ободок сужался. Взгляд у Юльки был пристальный, жесткий, и она никогда первая не отводила глаз. Темно-русые с бронзовым отливом волосы челкой спускались на выпуклый лоб, сзади густой волной скатывались на плечи. Хотелось взять в руку прядь и почувствовать ее тяжесть. Когда она со мной разговаривает, да и, наверное, не только со мной, припухлые яркие губы трогает легкая ироническая улыбка. Движения порывистые, резкие. При всей Юлькиной статности и красоте ей не хватало женственности. Впрочем, этим отличалась и Рысь. Когда я впервые познакомился с Рысью, я вообще принял ее за мальчишку.Как я заметил, Юльку мало трогали ее внешность и манеры. Нарядной я ее видел всего один раз — это на новогоднем вечере, когда она, выделяясь своей стройной фигурой, стояла в первом ряду с хористками. Обычно Юлька носила джинсы, простые свитера, шерстяные мужские рубашки.К таким, как Юлька, парни не пристают на улицах: не долго получить такой отпор, что на весь день настроение испортится.Обо всем этом я подумал во время нашего чаепития. Юльке не понравилось, что я с любопытством разглядываю ее, и она спросила:— Вам моя прическа не нравится?— У вас красивые волосы, — сказал я.— А некоторым не нравится моя прическа.Слово «некоторым» она подчеркнула, хотя я и не понял зачем.— Пленка кончилась, — заметила Маша.Мне надоела легкая джазовая музыка, и я, остановив магнитофон, поставил на проигрыватель пластинку с записью романсов Чайковского. Я думал, девчонки запротестуют, но они с вниманием выслушали прекрасные русские мелодии. Потом я поставил Первый концерт Чайковского, патриотическую симфонию Бетховена, концерт Моцарта. Я наблюдал з ними, полагая, что они слушают из любезности, но и Юлька и Маша слушали с удовольствием.— У вас можно курить? — взглянула на меня Юлька.Я пододвинул им коробку с сигаретами, чиркнул зажигалкой и поднес огонек сначала одной, потом другой. Девушки переглянулись, и Юлька, с наслаждением выпустив дым, сказала:— Ого! «Мальборо»! Давно я таких не курила…Сигареты оставила Нина. Это она где-то доставала американские оигареты, а я предпочитал курить наши, отечественные.— Странно, — сказала Маша. — Сидим в гостях у директора, чаи пьем, музыку слушаем…— Курим «Мальборо», — прибавила Юлька.— Расскажи кому-нибудь — не поверят, — сказала Маша.— Можно, мы похвастаем подружкам? — с улыбкой посмотрела на меня Юлька.— Я рад, что вы зашли, — сказал я.— А вообще, вы не похожи на директора, — продолжала Маша. — Директор завода должен быть солидным и с рабочими общаться только в приемные часы…— А вы к рабочим домой ходите, — ввернула Юлька.— И к себе приглашаете, — сказала Маша.— Наверное, я никудышный директор…— Завод-то работает, — философски заметила Юлька.— И даже план перевыполняет, — прибавила Маша. — Сама во вчерашней газете читала.Действительно, план за первый квартал мы перевыполнили. Правда, не на много. Всего-навсего на восемь процентов. Бутафоров первый меня поздравил по телефону и откровенно признался, что не ожидал от нас такой прыти: все-таки завод только что вступил в строй, еще не исправлены кое-какие недоделки, не налажено снабжение. А мы вдруг без всякой раскачки взяли да и перевыполнили квартальный план. Из министерства тоже пришла поздравительная телефонограмма. От того самого замминистра, который уговорил меня поехать сюда.— Как ваш отец? Работает? — спросил я Машу Кривину.— Работает, — взглянула она на меня с вызовом. — А что?— Я рад за него, — пробормотал я, не поняв, чего это она разозлилась.— Не он один пьет, — сказала Маша.— Когда он трезвый — душа-человек, — прибавила Юлька.— Он мой отец, и я не стыжусь за него, — сердито взглянула на нее Маша.— Учитесь где-нибудь? — перевел я разговор на другое.— Теперь вы заговорили, как директор, — съехидничала Юлька. — Спросите заодно и про наше семейное положение.— Я знаю, — сказал я.— Я учусь на заочном в Политехническом, — сообщила Маша, стараясь сгладить свою резкость.— А я нигде не учусь, — с вызовом сказала Юлька. — Не вижу в этом смысла.— Это ты сейчас так рассуждаешь, — возразила подруга. — А потом будешь локти кусать.Юлька откинулась на спинку тахты, положила ногу на ногу и насмешливо уставилась на Машу.— Ты ошибаешься, — сказала она. — Я никогда не жалею о том, что было…— Пожалеешь, — не сдавалась Маша.— Ты, возможно, и пожалела бы, если бы не поступила в институт… — сказала Юлька. — А я — нет.— Почему это я пожалела бы, а ты — нет? — покраснев от возмущения, спросила Маша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129