Новые детали мы не можем им выдавать, как вы понимаете, у них утвержденные проекты, многие строительные бригады уже собирают из наших блоков и панелей типовые дома, эти самые коробки, которые нам с вами так не по душе…— Ну, на них свет клипом не сошелся, — заметил Любомудров, — с ними мы рассчитаемся. Они получат свои дома.— А где мы найдем заказчиков на новую продукцию? Ну, хотя бы десяток-другой. И таких же солидных, как Васин?— Я убежден, когда мы построим Васину по новым проектам поселок, заказчики нас будут атаковать. Ведь русскому человеку все нужно самому глазами посмотреть и руками пощупать.— А до этого нам придется обманывать государство и выплачивать рабочим и инженерам зарплату как за… — я запнулся, очень уж не хотелось мне произносить это слово! — за левую продукцию… И все опять же за счет плановой продукции.— Не завидую я вам, — усмехнулся Ростислав Николаевич. — Не боитесь последствий?— Кто боится ответственности, тот не может быть настоящим руководителем, — сказал я и сам почувствовал, как напыщенно прозвучали эти слова в тихом сосновом бору. Но Любомудров не обратил на это внимания. Закуривая, он заметил:— Боюсь, что вам не долго быть руководителем, если вы серьезно решили пойти на это.— Черт возьми! — воскликнул я. — В конце концов не для себя же мы все это делаем?! Много вы заработали на своих проектах?— Дело не в деньгах…— Я тоже хочу, чтобы наш завод выпускал настоящую продукцию, а не типовые казармы… Хочу, чтобы люди жили в красивых удобных домах и радовались… Сейчас не послевоенное время, и мы имеем возможность строить добротные красивые дома. И не на пятнадцать — двадцать лет, а хотя бы на одно поколение…— Ваша яркая речь не убедит разгневанную комиссию из министерства… — сказал Ростислав Николаевич. — А она нагрянет очень скоро. Я знаю… срыв плана, потеря премии, и люди забеспокоятся, потребуют выяснения обстоятельств… И во многом они будут правы… Ведь мы не можем сразу раскрыть все карты? Иначе мы и одного-то дома не сумеем построить…Тогда я в пылу самопожертвования не обратил внимания на эти слопа, а зря. Любомудров действительно знал, что говорил…— Что же такое получается… — рассмеялся я. — Не вы меня уговариваете, а я — вас!— Максим Константинович, я не прощу себе, если из-за меня у вас будут крупные неприятности… А они будут наверняка. Может, не стоит все-таки пока затевать все это?— Никак струсили? — взглянул я на него.Любомудров стряхнул с полушубка пепел, снял зачем-то шапку. Темные волосы его по-мальчишески встопорщились на затылке. Глядя в сторону, где на сосновых стволах мельтешили красноватые солнечные блики, он сказал:— Я буду считать, что не напрасно прожил на свете свои тридцать лет, если наш завод начнет выпускать детали к спроектированным мною домам. Ведь все мои проекты сделаны применительно только к нашему заводу, местным условиям. Короче говоря, если их здесь не осуществить, то и нигде больше… Но я не мальчик и знаю, чем это грозит вам, да и, наверное, не только вам. И я спрашиваю себя: имею ли я моральное право рисковать карьерой, благополучием других людей? Даже которые разделяют мои идеи. Поэтому я и не ходил к вам, не уговаривал. А сейчас вот, когда вы вдруг решились, даже пытаюсь отговорить…— Нам бы успеть хотя бы построить всего-навсего один поселок, — задумчиво сказал я. — А потом привести туда эту самую… комиссию.— Вот он, один из парадоксов плановой системы, — сказал Ростислав Николаевич. — Все понимают, что новые дома лучше тех, которые мы делаем, но остановить запущенную машину не можем. План определил движение нашей продукции на год вперед, если не больше. И этот план непосредственно затрагивает десятки предприятий и организаций. И изменить цикл — значит нарушить движение во всех ответвлениях единой линии!— Некоторые изменения мы можем вносить, — возразил я. — Есть в инструкции один пунктик… За него-то мы и ухватимся!— Некоторые изменения… — усмехнулся Любомудров. — Эти изменения поставят под угрозу выпуск всей нашей продукции. Кто захочет покупать у нас запланированные коробки, когда узнают, что мы можем делать настоящие красивые дома? Даже пусть они будут немного дороже.— Кто-то хорошо сказал: парадоксы нужны, чтобы привлечь внимание к идеям, — сказал я. — Не будем загадывать, что произойдет с нами…— С вами, — поправил Ростислав Николаевич. — Я ведь решительно ничем не рискую. Рано или поздно мои проекты пригодились бы…— Ростислав Николаевич, я это решил не сейчас, и очень прошу вас: не будем толковать о моей личной ответственности. Моя совесть чиста: я уверен, что это дело стоящее и в конечном счете принесет большую пользу. А за благое дело и пострадать не грех. И иду я на этот шаг не ради вас, а руководствуясь своими собственными принципами и государственными интересами.— Еще один парадокс: вы намереваетесь принести пользу государству, а министерство вам за это доброе намерение приготовит дубинку покрепче!— Будем уповать на старинное изречение: победителей не судят, — сказал я, поднимаясь с пня. Холод проник через зимнее пальто, пальцы ног в ботинках заныли.— Максим Константинович, — сказал Любомудров, — считайте меня своей правой рукой. Поручайте мне любую работу, даже самую черновую. Сегодня же засяду за детальную разработку своих проектов, применимую к сегодняшнему дню.— Я думал у вас все готово.— Я говорю о деталях. И еще одно: я постараюсь так все рассчитать, чтобы выпуск новых панелей хотя бы первое время не очень отразился на общем ритме завода. Мы сначала все подготовим, сварим новые формы, я придумал несколько важных приспособлений, которые помогут в вязкий бетон впрессовывать деревянные балки… Если вы не возражаете, я с завтрашнего же дня начну работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129