— Три дня начальник, а уже горло дерешь…Вениамин вскочил, прошелся по тесной комнате и снова уселся за письменный стол. Достал из кармана шариковую ручку и стал быстро-быстро расписываться на чистом листе бумаги. На меня он не смотрел. Поставив свою подпись раз десять подряд, он остыл и спросил:— Значит, из цеха не уйдешь?— А может, ты? — сказал я.— Смотри сам… Я хотел, как лучше.— Для кого лучше? — спросил я.— Иди работай, — сказал он. И еще раз размашисто расписался.
Под вечер налетел сильный порыв ветра. Неожиданно, будто из-за угла. В стекло хрустнули песчинки. Жалобно охнув, закряхтело над окном ржавое ревматическое колено водосточной трубы. Деревья в сквере закачались, листья весело залопотали. На телефонных проводах сидели ласточки. Ветер дунул на них, и ласточки, как по команде, задрали острые раздвоенные хвосты, взмахнули крыльями. Но не улетели, остались на месте. В открытую форточку с угрожающим воем влетел черный мохнатый шмель и, сделав круг почета над неприбранным столом, вылетел обратно, будто пробка.Давно не было дождя, может, натянет тучу? Ветер поднял пыль на улице. Из придорожной канавы вылезла на тротуар кошка, и ветер взъерошил на ней шерсть. Кошка стала похожа на ерша, которым чистят ламповые стекла.Откуда-то прибежал Шуруп. Волосы растрепаны, трет глаза.— Письмо было? — спросил он.— Петь будешь или плясать?Сашка взял со стены гитару и вприсядку прошелся по комнате.— Теперь спой.Сашка уселся на койку и потребовал:— Давай письмо!Я отдал голубой конверт. В таких конвертах присылает письма дед из деревни.— От деда-а, — разочарованно протянул Сашка и, не читая, положил на подушку. Сашка ждет письма из Москвы. От Семеновой Л. Н. Но она что-то не пишет. А вот дед — молодец: каждую неделю приходит от него голубой конверт.Шуруп лег на койку и стал смотреть в потолок. С тех пор как он вернулся из экспедиции, это его любимое занятие. Видно, не на шутку влюбился Сашка в будущую звезду экрана Семенову Л. Н. Я его понимаю: у меня тоже на душе кошки скребут. Вот уже месяц Оля живет в деревне у бабушки. Загорает, купается в озере.У Игоря Овчинникова скоро отпуск, хорошо бы съездить в это Бабино. Машину я отремонтировал, она теперь на ходу. Даже покрасил выправленные места. Игорь согласится поехать туда. Он любит рыбалку. Скажу, что в озере Добром водятся огромные щуки и судаки…— Ты слыхал про такую деревню Бабино? — спросил я.Сашка долго молчал, глядя в потолок, потом сказал:— Бубново?— Бабино…— Бубново — это маленькая станция, — сказал Сашка. — Я проезжал.— При чем тут Бубново?— Да… Тебе же Бабино, — сказал Сашка.Где-то в кипе старых журналов была карта нашей области. Я разыскал ее и расстелил на полу. Бабино… Бубново есть, а Бабина что-то не видать. Тогда я стал искать озеро Доброе. Оно было неподалеку от Киевского шоссе. Примерно километрах в тридцати. А Бабино, по-видимому, слишком маленькая деревушка, и ее не нанесли на карту. Я измерил масштабной линейкой расстояние от города до озера, получилось немногим больше ста километров. На «Запорожце» часа три езды. Правда, неизвестно, какая дорога от шоссе до деревни. Дождей давно не было, в любом случае доедем.Сашка поднялся с койки и стал шуровать в своей тумбочке. Решил подзакусить. Любовные переживания не действовали на его аппетит. Он намазал маслом огромный кусок хлеба, круто посолил и, уписывая за обе щеки, спросил:— Чего ты потерял в этом Бабине?У меня слюнки потекли. Я соорудил такой же мощный бутерброд и запустил в него зубы. Некоторое время мы молча и сосредоточенно жевали. Потом Сашка сказал:— К тебе Матрос приходил.— Чего же ты молчал?— Я забыл, — сказал Шуруп. — В последнее время такой рассеянный стал…— Никто не жалуется на ум — все на память, — сказал я.— Гениальные люди всегда были рассеянные.— То гениальные, — сказал я. — А ты нажимай на сахар… Говорят, помогает.Сашка посмотрел на меня, ухмыльнулся.— На этом самом доме, где мы сейчас живем, будет висеть мемориальная доска с большими золотыми кнопками. И там будет сказано, что здесь жил и трудился народный артист…И Шуруп небрежно протянул мне лист бумаги, на котором черным по белому было написано, что он приглашается киностудией «Мосфильм» на пробную съемку в заглавной роли.— Я убит, — сказал я. — Не ешь сахар. Ты гений!— Эта бумага пришла на имя директора завода. Завтра будет самолично со мной беседовать. Как ты думаешь, зачем?— Хочет познакомиться с будущим народным…— Я тоже так думаю, — сказал Сашка.— Зачем тебе дожидаться, когда горисполком прикрепит на наш дом мемориальную доску? Скажи ребятам в механическом, они тебе смастерят из нержавеющей стали…
— Где ты был? — зашумел Матрос, распахнув дверь. — По всему городу разыскиваем тебя на такси…Он был в новом синем костюме, в светлой рубахе в клеточку. Пиджак, будто панцирь, обтянул мощный Валькин торс, и, когда он двигал руками, материал подозрительно потрескивал.— На свадьбу или на похороны? — спросил я.Валька схватил меня за руку и потащил из комнаты. У подъезда стояла «Волга». Рядом с шофером сидел невозмутимый Уткин и слушал волнующий метроном счетчика.— Поехали, — поздоровавшись со мной, сказал Аркадий.— Хоть скажите — куда? — попросил я.— Ты сиди, — мрачно уронил Матрос. Он через плечо Уткина посмотрел на счетчик и еще больше помрачнел.— Вы решили угостить меня роскошным обедом и везете в ресторан? — спросил я.— В ресторан! — хмыкнул Валька.Уткин молча улыбался в свою черную бороду. Он тоже был сегодня нарядный и какой-то торжественный.— Хватит дурака валять, куда мы едем? — спросил я. Их многозначительные рожи стали раздражать меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117