ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Уэнсомер подошла к нему и тоже взглянула из окна, почти прижимаясь к юноше.
– Ну? – нетерпеливо спросила она, подталкивая его бедром.
– Неуверенность.
– Неуверенность? Просто неуверенность?
– Да.
– Почему?
– Когда ты живой мертвец, все совершенно ясно и определенно. Я точно знал, что мог сделать, а чего нет. Я никогда не менялся, я знал, что мои намерения в отношении женщин были честными, потому что я не мог предложить им ничего, кроме честных намерений. О, то тело, что лежит там, позади, оно великолепно, но я точно знаю, что оно останется точно таким и через столетие, а это уже скучно. Бессмертие – это не вечная жизнь, бессмертие – это полная и абсолютная определенность.
– Но засыпать и становиться беспомощным, когда скрывается за горизонтом Мираль, – это повод для неуверенности. Если бы я сняла сферу-оракул с тела и не произнесла нужного заклинания, ты бы на самом деле умер.
– Нет, тут как раз была полная уверенность. В качестве вампира я был ориентирован на самосохранение. Но я не могу сказать, что это приносило мне радость. Неуверенность, неопределенность – это жизнь. Определенность подобна смерти. Став живым, я столкнулся со многими проблемами, мне пришло приспосабливаться, но… Уэнсомер, когда я вновь стал вампиром я вдруг осознал, что никогда рядом со мной не будет стоять кто-то другой, прикасаясь губами к моим губам с такой лаской, которую не подарит самое изощренное заклинание массажа или релаксации, не скажет мне, что я ее отважный и доблестный рыцарь. Когда я был живым мертвецом, люди испытывали ко мне сочувствие и благодарность, но нежность – никогда.
Уэнсомер попыталась сдержать рыдания. Ларон обернулся к ней и увидел, как по щекам ее текли слезы.
– Черт тебя побери, Ларон, я живая, и у меня никогда не было шанса назвать мужчину своим «отважным и доблестным рыцарем».
Ларон бережно обнял ее за плечи:
– Ну, может, ты тратишь время в неподходящих тавернах?
Она снова толкнула его бедром, а затем обняла за талию:
– В такого рода тавернах не встретишь таких мужчин. Ларон. Не спрашивай, откуда я это знаю.
Ларон достал небольшой кусок стекла, привезенный из центра Ларментеля, и понимающе улыбнулся.
– Грязные картинки? – спросила она.
– В общем так. Хочешь взглянуть на них прямо сейчас?
– Мне нужно развеселиться. Почему бы и нет?
– В таком случае не найдется ли у тебя амулет-якорь, который можно использовать для того, чтобы закрепить сферу-оракул? Я пока еще не завершил исследования утечки эфирной энергии сквозь стекло.
Уэнсомер положила ему в ладонь камень, по виду напоминавший гранат, в серебряной оправе. Это украшение обычно красовалось у нее в пупке.
– Когда-то он принадлежал могущественному колдуну, которого убило и съело огромное кожекрылое существо из эфирного мира, – я говорю о камне, а не об оправе.
– Надеюсь, что так, – кивнул Ларон.
– Девяносто лет камень оставался в желудке твари, пока он не состарилась и не стала почти слепой. Она превратилась в то, что называют порой созданием привычки, – так как перемещалось по знаком траекториям, а потом кое-кто построил замок на вершине горы, где намеревался каждое лето устраиваться с комфортом. На следующий год существо прилетело к башне, просунуло голову в окно спальни и сломало шею. Когда тело кожекрылого порубили на куски, в желудке обнаружили этот камень. В эфирном мире он приобрел яркость и невероятную прочность.
– О! А как тебе удалось заполучить его?
Уэнсомер нахмурилась, отвела глаза. Наконец, чуть ссутулившись, она уставилась за окно:
– В ту ночь я была в этой спальне, а Ровал…
– Довольно! Я не хочу больше ничего знать.
Ларон соорудил отличное эфирное сплетение энергетических потоков и установил его над фрагментом стекла из Ларментеля. Основа оракула начала излучать голубоватое свечение, которое вскоре стало незаметным, так как его заглушил красный свет, исходивший от камня Уэнсомер с того момента, как он взял в ладонь сплетенную сеть. Затем Ларон сжал руку в кулак прямо над камнем, а когда снова раскрыл ладонь, причудливая форма исчезла.
Веландер с нарастающим ужасом наблюдала за операцией. Эфирное плетение, соединявшее стекло со сферой-оракулом, было слишком грубым, чтобы уловить такое слабое и рассеянное присутствие, как ее таящая в эфире сущность. Она оставалась в темноте, отчаянно цепляясь за оранжевую нить.
«Когда придет смерть, я этого даже не замечу, – говорила она себе. – Просто накатит дремота, постепенно превращающаяся в ничто. Вероятно, я заслуживаю этого. Целый континент был уничтожен, а я думала лишь о том, как отомстить Терикель. Что же тогда называть злом? Истинным злом? Терикель никогда не переставала сражаться с Варсовраном и его огненными кругами; она оплатила путешествие „Лунной тени“ на Торею. А Серионезе устраивала интриги, вела свою игру, чтобы захватить власть. Она была похоже на черную птичку, коллекционирующую яркие клочки тряпья и цветные стеклышки для своего гнезда».
Веландер задумалась о том, сойдет ли она с ума по мере угасания ее сущности. «Мне никогда не нравился Феран, – решила она. – Наверное, мне нужно было удивить Терикель чем-то более приятным? Может, Ларон? Бедный Ларон, но по крайней мере хоть ему удалось преодолеть все тернии и выйти на дорогу к счастью. Он сражался за доброе имя Пеллиен. Никто другой не сделал бы этого. Стал бы он сражаться за меня, если бы знал, что я все еще цепляюсь за существование? А Терикель – она была шпионом ордена Метрологов. Не Старейшина ли направила ее в постель к Ферану? Обманул ли ее Феран так, как сумел обмануть меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
– Ну? – нетерпеливо спросила она, подталкивая его бедром.
– Неуверенность.
– Неуверенность? Просто неуверенность?
– Да.
– Почему?
– Когда ты живой мертвец, все совершенно ясно и определенно. Я точно знал, что мог сделать, а чего нет. Я никогда не менялся, я знал, что мои намерения в отношении женщин были честными, потому что я не мог предложить им ничего, кроме честных намерений. О, то тело, что лежит там, позади, оно великолепно, но я точно знаю, что оно останется точно таким и через столетие, а это уже скучно. Бессмертие – это не вечная жизнь, бессмертие – это полная и абсолютная определенность.
– Но засыпать и становиться беспомощным, когда скрывается за горизонтом Мираль, – это повод для неуверенности. Если бы я сняла сферу-оракул с тела и не произнесла нужного заклинания, ты бы на самом деле умер.
– Нет, тут как раз была полная уверенность. В качестве вампира я был ориентирован на самосохранение. Но я не могу сказать, что это приносило мне радость. Неуверенность, неопределенность – это жизнь. Определенность подобна смерти. Став живым, я столкнулся со многими проблемами, мне пришло приспосабливаться, но… Уэнсомер, когда я вновь стал вампиром я вдруг осознал, что никогда рядом со мной не будет стоять кто-то другой, прикасаясь губами к моим губам с такой лаской, которую не подарит самое изощренное заклинание массажа или релаксации, не скажет мне, что я ее отважный и доблестный рыцарь. Когда я был живым мертвецом, люди испытывали ко мне сочувствие и благодарность, но нежность – никогда.
Уэнсомер попыталась сдержать рыдания. Ларон обернулся к ней и увидел, как по щекам ее текли слезы.
– Черт тебя побери, Ларон, я живая, и у меня никогда не было шанса назвать мужчину своим «отважным и доблестным рыцарем».
Ларон бережно обнял ее за плечи:
– Ну, может, ты тратишь время в неподходящих тавернах?
Она снова толкнула его бедром, а затем обняла за талию:
– В такого рода тавернах не встретишь таких мужчин. Ларон. Не спрашивай, откуда я это знаю.
Ларон достал небольшой кусок стекла, привезенный из центра Ларментеля, и понимающе улыбнулся.
– Грязные картинки? – спросила она.
– В общем так. Хочешь взглянуть на них прямо сейчас?
– Мне нужно развеселиться. Почему бы и нет?
– В таком случае не найдется ли у тебя амулет-якорь, который можно использовать для того, чтобы закрепить сферу-оракул? Я пока еще не завершил исследования утечки эфирной энергии сквозь стекло.
Уэнсомер положила ему в ладонь камень, по виду напоминавший гранат, в серебряной оправе. Это украшение обычно красовалось у нее в пупке.
– Когда-то он принадлежал могущественному колдуну, которого убило и съело огромное кожекрылое существо из эфирного мира, – я говорю о камне, а не об оправе.
– Надеюсь, что так, – кивнул Ларон.
– Девяносто лет камень оставался в желудке твари, пока он не состарилась и не стала почти слепой. Она превратилась в то, что называют порой созданием привычки, – так как перемещалось по знаком траекториям, а потом кое-кто построил замок на вершине горы, где намеревался каждое лето устраиваться с комфортом. На следующий год существо прилетело к башне, просунуло голову в окно спальни и сломало шею. Когда тело кожекрылого порубили на куски, в желудке обнаружили этот камень. В эфирном мире он приобрел яркость и невероятную прочность.
– О! А как тебе удалось заполучить его?
Уэнсомер нахмурилась, отвела глаза. Наконец, чуть ссутулившись, она уставилась за окно:
– В ту ночь я была в этой спальне, а Ровал…
– Довольно! Я не хочу больше ничего знать.
Ларон соорудил отличное эфирное сплетение энергетических потоков и установил его над фрагментом стекла из Ларментеля. Основа оракула начала излучать голубоватое свечение, которое вскоре стало незаметным, так как его заглушил красный свет, исходивший от камня Уэнсомер с того момента, как он взял в ладонь сплетенную сеть. Затем Ларон сжал руку в кулак прямо над камнем, а когда снова раскрыл ладонь, причудливая форма исчезла.
Веландер с нарастающим ужасом наблюдала за операцией. Эфирное плетение, соединявшее стекло со сферой-оракулом, было слишком грубым, чтобы уловить такое слабое и рассеянное присутствие, как ее таящая в эфире сущность. Она оставалась в темноте, отчаянно цепляясь за оранжевую нить.
«Когда придет смерть, я этого даже не замечу, – говорила она себе. – Просто накатит дремота, постепенно превращающаяся в ничто. Вероятно, я заслуживаю этого. Целый континент был уничтожен, а я думала лишь о том, как отомстить Терикель. Что же тогда называть злом? Истинным злом? Терикель никогда не переставала сражаться с Варсовраном и его огненными кругами; она оплатила путешествие „Лунной тени“ на Торею. А Серионезе устраивала интриги, вела свою игру, чтобы захватить власть. Она была похоже на черную птичку, коллекционирующую яркие клочки тряпья и цветные стеклышки для своего гнезда».
Веландер задумалась о том, сойдет ли она с ума по мере угасания ее сущности. «Мне никогда не нравился Феран, – решила она. – Наверное, мне нужно было удивить Терикель чем-то более приятным? Может, Ларон? Бедный Ларон, но по крайней мере хоть ему удалось преодолеть все тернии и выйти на дорогу к счастью. Он сражался за доброе имя Пеллиен. Никто другой не сделал бы этого. Стал бы он сражаться за меня, если бы знал, что я все еще цепляюсь за существование? А Терикель – она была шпионом ордена Метрологов. Не Старейшина ли направила ее в постель к Ферану? Обманул ли ее Феран так, как сумел обмануть меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211