Оглядев расставленных у стен своих охранников, кивнул на них:
– Попрошу решение судьи на проведение подобных действий.
Он, надо думать, прекрасно знал как свои права, так и обязанности налоговой полиции. Но и Соломатин приехал сюда не наобум, не ради того, чтобы увидеть в очередной раз своего бывшего друга. Появился еще один документ, также внимательно изученный Буслаевым. Ивану даже показалось, что начальник охраны просто выигрывает время, приходит в себя и думает, что предпринять. Да, если он передавал сумку без разрешения шефа, то парню труба, за Можай уж точно загонят. Но каждому свое.
А Соломатин стоит, улыбается, дает это самое время, потому что знает: за ним – закон. Поэтому – сама любезность. Хотя охрану – мордой об стену. А как отреагирует, увидев, кого взял в свои сети? А может, все он знает – за чем и за кем ехал? Насколько объясняла обязанности офицеров в налоговой полиции Людмила, у них главное действующее лицо – оперативники. А Соломатин – офицер физзащиты, всего-навсего старший оперативно-боевой группы. И если здесь распоряжается он, то вывод в самом деле неутешителен: полиция приехала не с финансовой проверкой, а по конкретному поводу. По поводу «дипломата», то бишь сумки.
Черевач попытался незаметно подтянуть ее под себя, но державший его за плечи полицейский, в камуфляже без малейшего признака любезности вернул его в прежнее положение. «Отвечаешь головой», – предупреждал коротышка о документах, которые должен был получить. Если бы не появление Соломатина, который уж точно не в сговоре с Асафом, то можно было бы даже предположить, что тот устраивает последнюю проверку и хочет оценить реакцию начальника охраны на подобное развитие событий. Но сейчас не проверка. И его, позорно грубо, плохо выполнившего свое дело, завтра лишат работы. А заодно прекраснейшей шоколадной «БМВ», к которой он уже успел привыкнуть. И зарплаты, на которую можно шикануть с красивой женщиной в любом ресторане – и не один раз. На сгоревшего коллегу плевать, нечего было вилять задницей перед всеми. Он, лично он, Иван Черевач, не желает пересаживаться обратно в «москвич» – и это еще при условии, что его обратно примут в старой «конторе». Он не желает менять ничего в сложившемся жизненном раскладе. И поэтому – надо бежать. Вырываться. Или хотя бы сделать попытку. Бездействия коротышка не простит. Полиция приехала проверять офис? Вот и проверяйте офис. У нее есть предписание судьи нейтрализовать охрану? Офисную и нейтрализуйте. А он делает ручкой. Да-да, он поведет себя нагло и вызывающе. И пусть кому-то не покажется, будто таким образом он спасает свое самолюбие. Он на самом деле плевать хотел с высокой колокольни на всех, кто якобы добился в жизни большего, чем он.
Еще раз оглядев холл, совершенно уверенный, что Соломатин выставил свой пост и снаружи – одну ведь бурсу заканчивали, конечно, выставил! – тем не менее примерился к прыжку.
Сбить охранника, придерживающего его сзади, – не проблема. Основное – за уличной дверью. Она открывается внутрь – это минус, потеряется несколько мгновений. К тому же он не помнил, насколько туга пружина. Не отложилось в памяти. Его охранники приперты к стенкам по обе стороны от двери – это минус уже Соломатину, в случае необходимости они не смогут стрелять, не рискуя задеть друг друга. На улице темнота – это плюс: он готов бежать как заяц и даже оставляет машину. За сохранность сумки он наверняка получит две взамен. Свет в холле слишком яркий – это минус: трудно будет сразу узреть тех, оставшихся на улице. Как же проморгали появление полиции его служивые? Это тоже урок на будущее: нечего согласительно кивать, даже Асафу, когда дело касается надежности в подборе людей. Взять верных – это еще не значит получить надежных. Чего он боится засвечивать их? В Москве более четырехсот частных охранных фирм, все берут у той же милиции в аренду оружие – по три миллиона за ствол. Кто и кого отследит в этой огромнейшей армии вооруженных людей?
Но это – проблемы будущего. Соломатин заканчивает разговор с малиновым пиджаком, поворачивается. Внимание полицейских переключается на него – и именно в этот единственно выигрышный миг Иван, не глядя, только на предположение врезал каблуком тяжелого армейского полуботинка в подколенную чашечку стоявшего сзади часового. Тот охнул, разжал от боли пальцы, и этого хватило, чтобы отпрыгнуть в сторону двери. Боковым зрением лишь увидел, как бросился вслед за ним Борис.
Дверь оказалась все-таки достаточно тугой. И именно на этом, практически единственном минусе Соломатин перехватил его. И даже не его: нападающие и догоняющие инстинктивно стараются схватить то, что принадлежит им. Или должно принадлежать.
Борис ухватился за сумку. Дернул ее к себе настолько сильно, что Иван, готовый вырваться в уже образовавшийся простор на волю, влетел обратно в зал. Разжал пальцы. Не удержавшийся на ногах Соломатин полетел вместе с сумкой в обратную сторону. Прихваченный к запястью ремень начал разматываться, словно собачий поводок, из ручки сумки. Натянулся, и Иван дернул его на себя, стараясь вернуть добычу. И тогда уже Борис, из двух зол выбирая меньшее, на всякий новый непредвиденный случай распахнул сумку, чтобы выхватить оттуда документы. И тут же отпрянул от вырвавшегося изнутри клуба оранжевого дыма. Когда-то он слышал о самоликвидирующихся документах, когда их без определенной последовательности пытаются достать из хранилища, но чтобы это произошло именно с ним!..
Случившееся не менее изумило и Черевача: он замер, глядя на расстилающийся дым, и даже не обратил особо внимания на вбежавших с улицы полицейских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93