Его глаза застлал багровый туман. Он схватил Винака за лодыжку и выволок его из-под стола. Винак пронзительно завизжал, взвиваясь в железных тисках, в которые угодил.
– Мерзкий сучонок! – взревел киммериец. – Ступай в ад следом за братом!..
Голова Винака врезалась в стену с тошнотворным хрустом, какой производит раздавленная гнилушка. По камню размазалась отвратительная серо-красная жижа…
Кровь Конана клокотала по жилам, в висках стучало. Он подхватил меч и отшвырнул с дороги мешавший ему стол. Разыскать убийцу жреца!.. Содрать с него живьем шкуру!..
За его спиной не в меру разошедшийся деревенский житель схватил здоровенный кусок доски и без разбору крушил им всякого, кто оказывался в пределах досягаемости. Подняв в очередной раз свое громоздкое, но весьма убедительное оружие, верзила опустил его сзади на шею киммерийца. Удар был таков, что доска разлетелась в щепы. Конан сделал еще несколько неверных шагов в сторону двери и, по-прежнему сжимая меч, свалился на пол таверны. Прополз еще сколько-то футов… Потом его глаза закрылись, а голова стукнула о порог.
Когда Конан очнулся, утреннее солнце уже плыло к зениту. Оно светило сквозь окна жилой комнаты в гостинице Мальгореша. Не вполне понимая, что происходит, киммериец кое-как поднялся на ноги и первым делом нашарил меч. Потом в его памяти всплыли более чем скверные события вчерашнего вечера. Он поник на жесткую лежанку, на которой провел ночь, и принялся растирать затылок. Он вздрогнул от боли, наткнувшись на шишку размером с финик, набухшую в основании черепа.
Голова киммерийца гудела, точно боевой барабан. Его мутило: он слишком быстро поднялся на ноги. Все же он выпрямился и прошаркал ногами в угол комнаты, где стояла большая миска с водой. Судя по всему, он находился в одной из каменных построек деревни. Наверное, в той, что стояла рядом с таверной.
Он жадно отпил несколько глотков воды, а остальное вылил себе на голову, чтобы хоть как-то отделаться от боли. Он понятия не имел, кто и чем нанес ему удар, и только надеялся про себя, что его обидчику пришлось еще хуже. Найдя свой меч благополучно прислоненным к стене, он забрал его и стал оглядываться дальше. Каким-то чудом кошелек с золотом ухитрился не покинуть его ремня. Конан мысленно возблагодарил Крома за то, что тот дал ему силы быстро очнуться после вчерашних событий. Жизнь, в конце концов, не так уж плоха, если в руке меч, а на поясе – кошелек с деньгами!
Выбравшись наружу, он увидел, что не ошибся в своих догадках: он в самом деле отлеживался в одном из домиков, принадлежавших гостинице. До пивнушки было не более тридцати шагов. Он увидел небольшую кучку деревенских, торчавших у входа, и стал гадать про себя, как там Мальгореш и Кейлаш.
Мадезус… Тягостно было думать об этом, но Конан чувствовал почти наверняка: Мадезуса нет в живых. Воспоминание о безвольно вытянутой руке жреца, о бледной кисти, торчавшей из пропитанного кровью рукава, наполнило его яростью и отчаянием. Месть! Месть!!! – кричало все его существо.
Но сперва он выяснит, что же сталось с Кейлашем.
Наружная дверь таверны была загромождена. Несколько деревенских жителей нехорошо покосились на Конана. Притихнув, они разошлись при его приближении. Осталось только двое стариков, смотревших на подходившего киммерийца. Он не помнил, чтобы эти седобородые были вчера в заведении.
– Где Мальгореш? – сипло спросил Конан. Ему было не до любезностей.
Один из старцев только хмыкнул, возмущенный его тоном, и решил не отвечать. Второй, чье лицо было изборождено морщинами и обветрено, точно сами Карпашские горы, долго молчал, прежде чем заговорить. Потом беззубый старец оперся на посох, наклонился вперед и все-таки ответил.
– Внутри. Заперся. Все утро там просидел, – сообщил он Конану.
Он говорил безразличным тоном, очень невнятно.
Конан шагнул мимо и замолотил кулаком в деревянную баррикаду, окликая Мальгореша по имени голосом, от которого из стен чуть не начали вываливаться камни. Потом, потеряв терпение, попросту отпихнул завал и вошел внутрь.
Мальгореш стоял посреди комнаты. Его бледное лицо и поникшие плечи многое объяснили киммерийцу яснее всяких слов. Судя по всему, трактирщик предпринимал вялую попытку прибраться у себя в заведении.
– Я все это нагромоздил вчера вечером, чтобы никто не лез, – объяснил он Конану. – Там вообще-то есть задняя дверь, так что если бы ты подождал…
– Ладно, – перебил молодой варвар. – Где Кейлаш и Мадезус?
– Вас с Кейлашем, – был ответ, – я вчера оттащил в комнаты, чтобы вы могли оправиться от ран. Так что Кейлаш, полагаю, все еще спит. Вчера он получил так, что кому похлипче хватило бы помереть. А уж удар, который достался тебе, взбешенного кабана уложил бы на месте. А ты стоишь себе целехонек…
– Мадезус… – выдавил из себя Конан, заранее ужасаясь ответу.
Мальгореш молча указал на один из столов у стены. На нем очень тихо и неподвижно лежал жрец. Конан подбежал и откинул угол плаща, натянутого на лицо. Вид мертвого спутника наполнил его душу горем. И новой жаждой отмщения.
– На нем всего одна рана, – тихо сказал Мальгореш. – Порез на плече.
Конан осмотрел эту рану, и его брови сошлись к переносице. По его мнению, от таких ран люди не умирали. Порез был совсем невелик и жизненно важных органов ну никак не затрагивал. Оставалось предположить, что убийца жреца намазал свой стилет какой-то смертоубийственной дрянью. Так, значит, Мадезус погиб не от несчастного случая в драке. Это было убийство, расчетливое и хладнокровное.
Сдерживая ярость, Конан внимательно осмотрел тело, ища другие повреждения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90