16. Радист

Сегодня по милости Югова смог ночевать дома. Ох и смеялся же он, когда рассказал я ему о вторичном допросе Князя.
– Вот тебе, мил друг, и «княжеские» шалости. Чего же ему бояться, когда дружок его на свободе. Мы так ничего и не докажем, пока щуку покрупнее не выловим. Поезжай-ка завтра с утра на ремонтный завод и пощупай там. Вдруг да обнаружишь связного. Уже несколько дней, вернее, ночей молчит Михельс, если только радист – это он…
Я понимал, конечно, что Югов имел право смеяться, когда я ему о допросе рассказывал. Тут хоть головой о стенку бейся, а Невядомского не «расколешь». Фантазия у него богатая, и время для нее есть. А ведь мне протоколы, а не детективы писать. Ну и пришлось идти к себе на Кузнецкий. Холодно там, хорошо еще, что Клячкин вторым тулупом обзавелся: есть что на ночь занять. А может быть, и дровишки у кого есть, чтобы выкупаться. Колонка-то у нас дровяная, не газовая.
Ну вот и пришел домой, и махры принес для друзей-курильщиков. Набросились, понятно… Собрались в передней, свернули козьи ножки.
– Есть новости?
– Что-то застопорились у нас дела.
– Есть малость. Только у наших солдат еще один союзник есть. Хорошо помогает, лучше англичан с американцами.
– Ты о ком?
– О морозе. Говорят, еще хлеще будет.
– То-то у нас сейчас на полушубки заказы.
– Сысоева хоть поймали?
– Ловим.
И в это время зазвонил телефон. Клячкин трубку снял, послушал, протянул ее мне:
– Тебя…
– Слушаю, – сказал я и услыхал смешок Югова.
– Хорошо слушаешь?.. Лады. Кончай ночевать, быстро – в управление.
– Что-то случилось?
– Случилось. Давай поскорее…
Не вышло дома ночевать. Размечтался…
Оказалось, что радисты сумели поймать пеленг, а Безруков, на счастье, был в одном из передвижных радиопеленгаторов. Везение, конечно… Но ему еще больше повезло в том, что до запеленгованного объекта ехать было три минуты ровно. С арбатского двора, из-за мусорных баков передача велась. Двое их там было. Одному удалось уйти, второго Паша ранил.
Из управления отправились в тюремный госпиталь.
Накинув на плечи белые больничные халаты, мы с Юговым и Безруковым идем сначала в кабинет главврача. Фамилия Рольного Бук – так в паспорте значится. Мы прежде всего справляемся, можно ли с ним сейчас разговаривать. Оказывается, можно. Больной ранен в правую ногу, но кость не тронута.
Сейчас Бук сидит в кресле, листая только что вышедший номер «Огонька». Никакого удивления при нашем появлении он не проявляет.
– Откуда вы родом? – начал допрос Югов.
– Из бывшей республики немцев Поволжья, – четко произнося каждую букву, отвечает Бук.
– А каким образом очутились в Москве?
– Был призван в Красную Армию, дезертировал с целью действовать по заданию абвера.
– Что значит «действовать по заданию абвера»?
– Я радист. До войны работал в Саратове в радиомастерской, в штабе дивизии тоже действовал как радист. В Москве у меня была явка к резиденту.
– Имя и фамилия резидента?
– Отто Михельс.
– Это он был с вами во дворе?
– Да. Только, как я понял, ему удалось уйти?..
Югов не отвечает, да Бук и не ждет ответа: сам все видел. До сих пор он говорил правду.
А Югов уже спрашивал:
– Где вы получили эту явку?
– Под Наро-Фоминском. Мне дал ее тоже агент абвера Макс Зингер, работник штаба той же дивизии.
– Расскажите подробнее.
– Подробнее не могу: не знаю. Зингер – где-нибудь в дивизии или бежал. Михельс действует здесь, в Москве.
– Адрес явки?
– Большая Молчановка, двадцать три. Только едва ли вы там сейчас кого-нибудь найдете. Если провалена явка, то резидент тотчас же находит другую.
– В такой же квартире жили и вы? – собирал по крохам свою информацию Югов.
– Да, там же поместил он и меня…
Я слушаю агента и все более убеждаюсь, что он заваливает абверовца с откровенным удовольствием. Может быть, потому, что его бросили раненного, даже не оглянувшись. Несомненно, что он решил смягчить свою участь. Даже оправдаться пытался.
– Ни одного русского я не убил, да у меня и оружия не было. Передавал радиошифровки, и все. А вы не скажете, будут ли меня судить?
– Обязательно будут, – согласился Югов.
– Значит, прямо в Сибирь?
– Это уж как трибунал решит. А может быть, и здесь останетесь. Подождем, когда Михельса изловят. Для разоблачения его понадобитесь.
Допрос еще продолжался, когда меня позвали к телефону. Звонил Стрельцов. Ничего не объясняя, просил приехать.
На Петровку я пошел пешком. От нас это недалеко. Не видно ни очередей у магазинов, уже и следа не осталось от той спешки, беготни, распродажи вещей прямо на тротуарах и той напряженности, в атмосфере которой жила Москва во время эвакуации. Уже никто не спрашивал, выдержит ли город прорыв вражеских танков.
У Стрельцова я застал в кабинете облаченного в чистенький ватник Смирного, уже подписывающего протокол допроса, по-видимому законченного.
– Поздно приходишь, – недовольно проговорил Стрельцов, – машину, что ли, не мог взять? Знал ведь, если Стрельцов звонит, то не зря, а по делу. Теперь можешь сам допрашивать. Кое-что о связях с Михельсом, которого вы никак поймать не можете. Садись прямо на мое место и записывай, если он что-нибудь новое для вас скажет. Наш допрос мы уже провели.
– Значит, еще протокол подписывать? – неохотно протянул Смирный.
Я усмехнулся, подумав, что для меня тоже не сладко раскапывать чужой мусор.
– Придется.
– О Михельсе, что ли?
– О нем, – кивнул я утвердительно.
– Не хотелось мне раньше его выдавать, но ведь своя рубаха малость поближе к телу.
– Полбанды вашей немецкий шпион купил, – сказал я.
– Троих он купил, тех, что вашему ведомству передали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29