А я отказался. Ей-богу, не могу на мокрые дела отзываться.
– Значит, все-таки знали, что он из абвера?
Смирный пожевал губами, потом сплюнул в пепельницу. Явно не радовал его наш разговор. Я, признаться, даже не понимал его верности воровскому долгу.
– Знать-то знал. Но не идти же мне стучать. Кто тебе помогает – не капай на того. Ведь это он нам адрес магазина дал, даже сказал, кто вахтером будет. Правда, засыпались мы в этом магазине, но Михельс ни при чем. Не он выдал.
– А когда познакомились с Михельсом? – спросил я.
– В самом начале войны, в ресторане «Москва». Невядомский туда тоже ходил, он меня и свел с Михельсом. Мы, говорит, хорошо платим. Но если по правде, не из-за войны я отказался. Не моя война, и на фронт не хочу. Нам и без войны работы хватит. Отказался я из принципа.
– Какого?
– Мокрых дел не люблю. За них слишком большие сроки дают. Да и в этом деле, которое уголовка раскрыла, никого не убил, хотя и стрелял. Лучше сказать, отстреливался. Очень уж не хотелось влипнуть.
– Что же обещали Михельсу взамен? Связь-то у вас сохранилась.
– Ну, нашел ему подходящих ребят. Вот и все.
– А оказались неподходящие. Знали, что обманываете?
Смирный долго молчал, потом с хитрецой ухмыльнулся.
– В деле-то их не видел. Скрозь не смотрел. Потому и не дал проверенных.
Я уже знал, что Смирный исчерпан. Ничего более путного от него не услышу. Но все-таки спросил:
– А откуда вынырнул Невядомский? Ведь он не в законе?
– Если бы. Ты спину его видел? Он и сам мог паханом быть. Смелости необычной, честности тоже, умения редкостного. В карту с десяти метров ножом попадает. А наган его посмотри. Чистенький, смазанный.
Спрашивать Смирного, где живет в настоящее время Михельс, было наверняка бесполезно: со времени ареста его банды прошла, наверное, неделя, да и что Смирный мог сказать об этом, если он встречался с ним где-нибудь в подворотне. Я предпочел обходный маневр.
– А где бы мы смогли найти его, скажем, завтра или послезавтра?
– Трудно сказать. Называл он как-то Невядомскому один адрес. Кажется, Садовая-Кудринская, номер дома не помню. Или он там бывает, или живет. Москву он знает назубок. Жил здесь или учился. У нас связь с ним поддерживал Невядомский.
Смирный подписал даже не прочитанный им протокол допроса и вышел вслед за конвойным.
– Доволен? – иронически спросил Стрельцов.
– Придется еще раз допрашивать Невядомского, – вздохнул я. – Единственная связь с Михельсом.
…Но с Невядомским меня ожидал сюрприз. Югов хмыкнул, а Паша почему-то не отрывал глаз от моих сапог.
– Бежал Невядомский, – сказал он, отвернувшись.
– Из больницы? – вырвалось у меня. Я тут же вспомнил о своих опасениях, когда мы все трое встретили в больничном саду Невядомского, разгребавшего снег на дорожках.
– Конвойные были рядом, – сказал Паша, – а эта сволочь сумела перелезть через стену. Выяснилось, что за стеной уже дожидалась машина. Конвойные открыли стрельбу по машине, но не попали. Машина ушла, а нам теперь двоих искать надо. Что же вы молчите, Иван Сергеевич?
Югов ответил не сразу. Казалось, он мысленно собирал что-то, взвешивал, раздумывал, словно задачу решал. Я так ему и сказал.
– Ты, несомненно, прав, Вадим: именно решал задачу со многими неизвестными, – ответил Югов.
– И решили? – спросил я не без иронии…
– Где найти их сейчас? – сказал задумчиво Югов. – Конечно, нет. Я обобщал. И начал с Михельса. Первое, что мы о нем знаем, это то, что он давно живет в Москве. Вероятно, кончил здесь какое-нибудь высшее учебное заведение. Прочно, подсчитывая и анализируя, он собрал список пустующих в настоящее время квартир. Прежде чем вселиться, всегда узнавал точно: все ли жильцы уехали. Как он нашел Невядомского, не знаю, но возможность связаться с уголовным подпольем явно подсказал ему бывший врангелевец. Это сразу же расширило агентурную сеть Михельса. И думается, что побег Невядомского – дело его рук. Уголовное подполье, как ни почистил его Стрельцов, все еще существует. Дезертиров, верно, стало поменьше. Многие из бежавших вернулись в свои части, но кое-кто и остался. Я как-то, ребята, съездил на Тишинский рынок. Вот где раздолье для жуликов и скупщиков краденого. Там и развлечения есть: гадалки, качели, можно и в картишки перекинуться. Я заинтересовался, почему не закрывают рынок? Пожилых милиционеров много, но ни один ничего путного не сказал. Дают наряд на рынок, и лови, кого заметишь. И все. А пока он есть, у Михельса всегда найдутся желающие помочь…

17. Макс Зингер

Назавтра, едва я пришел на службу, – звонок. Югов.
– Явился? В самый раз. Будем говорить с Невядомским. Взяли его на Казанском. Хочу его о Зингере расспросить.
– Зингер… Зингер… Что-то знакомое… Убей – не вспоминается…
Югов сказал с сожалением:
– Везет мне на работничков. У одного с сообразительностью неважно, у другого – с памятью…
То ли это его ехидное сожаление меня задело, то ли все само собой выплыло, но только я уже знал, что ответить Югову.
– Я вспомнил, кто такой Макс Зингер, Иван Сергеевич. Протокол показаний Бука. Кажется, кто-то из штаба нашей дивизии под Наро-Фоминском. Даже воевал у нас, не скрывая своей немецкой фамилии.
Югов неодобрительно пожевал губами.
– Почему раньше не вспомнил?
– Вы не давали никаких заданий по этому имени. Я был убежден, что вы сами выясните его судьбу в штабе той же дивизии.
– Без вести пропал, когда мы отходили от Наро-Фоминска. Таковы официальные сведения. Я лично думаю, что ему нужно было попасть в Москву. Видимо, пропавший без вести Зингер и нашелся в Москве. Думаю также, что в этой абверовской шайке хозяин – он, а не Михельс…
Допрашиваем Невядомского днем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29