В общем все.

11

В субботу мы едем в стоматологическую поликлинику. Она закрыта по воскресеньям, а суббота – неприемный день, когда из медицинского персонала дежурит только одна медсестра на случай экстренного вызова стоматолога на дом. И суббота – единственный день, когда мы без помехи можем проверить клиентуру Ягодкина.
Предварительно договариваемся с директором, просим назначить дежурной опытного, давно работающего здесь человека, способного обеспечить нам секретность нашей проверки. Директор сразу же объясняет нам, что дежурит в субботу именно такой человек – старшая медицинская сестра Корнакова, и робко спрашивает, нужно ли ему тоже быть в поликлинике. Мы поясняем, что в этом нет необходимости, пусть он предупредит сестру о нашем визите.
– У тебя есть план проверки? – интересуется Жирмундский.
– Какой еще план? Просмотрим регистрационные карточки пациентов Ягодкина за последние два года и отложим наиболее существенные.
– А принцип отбора?
– Элементарно прост. Во-первых, отберем карточки тех, кто работает в учреждениях военного ведомства или в так называемых «почтовых ящиках». Во-вторых, тех, кто был у него за эти два года всего однажды или два-три раза, но с большим многомесячным промежутком, да и то лишь на одном приеме. Ведь за полчаса или час на одном приеме не поставишь даже коронки. Вот мы и сопоставим один прием стоматолога с его диагнозом в медицинской карточке. И, в-третьих, отберем всех, кто живет не в Киевском районе, потому что для их обслуживания требуется специальное разрешение директора или ходатайство лечащего врача.
– Для такой проверки двух человек мало. Там прорва регистрационных карточек.
– Почему двух? Мы прихватим с собой еще двух-трех оперативных работников помоложе. А сами просмотрим уже отложенные карточки – и бесспорные и сомнительные. А потом отцедим наиболее интересные.
– А если самых интересных Ягодкин принимает без регистрации?
– Не думаю. Ягодкин не работает дома. Следовательно, любой «левый» заказ может быть выполнен только из материалов поликлиники и силами ее зубных техников, а оплачивать их работу должен сам Ягодкин из своего «левого» гонорара. Это затруднительно и невыгодно. Проще зарегистрировать пациента и официально оформить его заказ. Дополнительный же гонорар стоматолог получает, как говорится, с глазу на глаз без хлопот и дележки. Значит, и такие заказы не минуют регистратуру.
В поликлинике нас встречает директор – не удержался все-таки, приехал полюбопытствовать – и дежурная медсестра Корнакова, похожая на строгую учительницу старших классов.
Здесь непривычная для поликлиники пустота. Нет обычной суеты в коридорах. Тихо. Не звонят телефоны. Не мелькают белые халаты врачей.
Нас четверо – меня и Жирмундского сопровождают старшие лейтенанты Строгов и Ковалев. Все в штатском, что, по-моему, даже озадачивает директора.
– Целая делегация, – недоумевает он. – Чем обязан?
– Ничем, – говорю я. – Ваше разрешение ознакомиться с картотекой пациентов поликлиники мы уже получили по телефону. А сейчас, собственно, и начинается наша работа.
– Поднять всю регистратуру? – восклицает он. – Это же бездна работы. А могу я спросить зачем?
– Спросить можете. Нам необходимо установить по регистрационным карточкам некоторые данные некоторых пациентов. Не всех, конечно. Подымать всю регистратуру не будем. Нас, в частности, интересуют лишь некоторые пациенты доктора Ягодкина.
Глаза у директора круглеют, он даже руками всплеснуть готов.
– Михаила Федоровича! Так ведь он лучший протезист поликлиники. Самый честный и добросовестный. Только зарплата и никаких «левых» заработков.
– Нас не интересуют ни левые, ни правые заработки ваших врачей вообще и Ягодкина в частности. Мы ни в чем его не обвиняем. Нам нужен не он, повторяю, а кое-кто из его пациентов. Вот мы и настаиваем на соблюдении строжайшей секретности нашей проверки. Никто, кроме вас и товарища Корнаковой, не должен знать о ней, и тем более Ягодкин. Незачем бросать даже малейшую тень на врача, репутация которого вне подозрений.
– Но карточки у нас лежат не по фамилиям врачей, а по алфавиту, – директор явно растерян, – да и только за этот год. Все прошлогодние записи сданы в архив.
– У нас есть списки пациентов каждого стоматолога, – вмешивается медсестра, – а прошлогодних пациентов, которые вновь обращаются к нам, мы регистрируем заново. – Она протягивает мне список посетителей Ягодкина. – Не так уж много работы, товарищ.
– Один вопрос, – останавливаю я уже уходящего директора, – а бывают у вас случаи приема без регистрации?
– Нет, конечно. «Леваков» мы не держим. Наши протезисты, особенно Ягодкин, работают на износ. Усердно и доброкачественно. Никаких претензий к ним не имею.
А Строгов и Ковалев уже разбирают карточки, взятые с полок. Жирмундский присоединяется к ним. Я же тихо беседую с Корнаковой.
– Это все из-за того иностранца? – спрашивает она.
– Отчасти, – говорю я.
– Так он как раз и не был зарегистрирован.
– Увы, это ему не помогло.
– А все остальные у Ягодкина только наши, советские.
– И среди них могут быть люди с нечистой совестью.
– Николай Петрович, – зовет меня Жирмундский, – взгляни-ка на эту карточку.
Карточка выписана на имя Немцовой Раисы Яковлевны, 1944 года рождения. Протез верхней челюсти: мост и две коронки.
– Обратите внимание на место работы.
Я читаю.
– «Научно-исследовательский институт имени Жолио-Кюри».
– Ядерные дела, – усмехается Жирмундский. – Я знаю этот институт. – Он щелкает по картонному переплету медкарточки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43