– Без хозяина в доме не пьют, – резонно заметила Яна.
– Хозяин может опоздать на полтора часа, а у нас на телеграфе даже минуты расписаны.
Но хозяин не опоздал. Величественный и холеный лорд Келленхем – само радушие и гостеприимство, по-английски застегнутое на все пуговицы смокинга, – явился точно в девять ноль-ноль в сопровождении инспектора, Барнса и Керна. Не было только все еще болевшего епископа.
– Вы будете вести конференцию, – шепнул сэр Грегори Рослову. – Я не могу делать официальных заявлений до поездки в Лондон. Мак-Кэрри – я уже говорил с ним по телефону – заявляет, что не дает интервью журналистам. Смайли, хотя и первооткрыватель, не годится. Вы наиболее подходящая кандидатура. Принято?
Сказано это было шепотом, тактично, но по-хозяйски. Рослов пожал плечами и только заметил:
– У меня даже нет колокольчика.
– Сейчас устроим.
– Не надо. Две уже начатые бутылки сойдут. Коэффициент трения ничтожен, и акустика дай Бог… Начали. – Он стукнул мелодично зазвеневшими бутылками и продолжал: – Вопросы задавать по очереди, не шуметь и не перебивать говорящего. Начинает, как я полагаю, леди.
Но леди смущенно пролепетала:
– Наш журнал женский, его интересуют специальные проблемы. Я бы охотно уступила свои привилегии.
– Тогда вы будете последняя, – отрезал Рослов. – Начинаем по алфавиту. Кто на «А»?
На «А» никого не оказалось.
– Есть на «Б», – раздался голос сидевшего с краю. – Блумкинс, корреспондент «Чикаго дейли»…
– Стоп! – оборвал его Рослов. – Без визитных карточек они нам ни к чему. Задавайте вопросы.
– Беру быка за рога. Что вы открыли?
– Черный ящик.
– С золотом?
– Не знаю. Я его не вскрывал.
– А кто вскрывал?
– Никто.
– Почему?
– Потому что он невидим.
– Тогда почему же он черный?
– По логике пять. По физике единица. Кто-нибудь из вас знаком с научной терминологией? – повысил голос Рослов. – Кто-нибудь знает, что называется в кибернетике «черным ящиком»?
– Я знаю, – ответил кто-то.
– Вот и объясните постфактум коллегам, а сейчас продолжим работу. Вопросов, я полагаю, будет много. Жду.
– Что именно открыто? Я имею в виду непонятное вам явление.
– Энергетическая память человечества.
Ни одного вопроса. Только недоуменные взгляды и жужжание магнитофонов. Наконец чей-то недовольный голос:
– А конкретнее?
– Космический разведчик с неизвестной звезды или планеты.
– Летающая тарелка?
Рослов даже не улыбнулся. Его скривило от необходимости отвечать. Сосчитав до пяти, он сказал:
– Я не говорил, что это тарелка, тем более летающая. А сейчас вы спросите: с какой звезды?
– Спросим. Спрашиваем.
– А какая, собственно, разница, с Альдебарана или Сириуса? Может быть, с Капеллы. Может быть, из другой галактики. При этом он невидим и неосязаем. Заброшен на Землю несколько тысячелетий назад и в течение этого, мягко говоря, довольно продолжительного срока собирает стабильную информацию.
Заскрипели кресла. Кто-то опрокинул бутылку. О регламенте забыли: вопросы грохнули, как автоматная очередь. Даже сами спрашивающие едва могли расслышать, о чем они спрашивают.
– Тише! – крикнул Рослов, звякнув бутылками вместо колокольчика. – Три вопроса по порядку. Ну?
Последовали три вопроса по порядку.
– Что значит: стабильную?
– Как собирает?
– Зачем?
Рослов хладнокровно выстоял под дулами объективов, не реагируя на фотовспышки. На первые два вопроса ответил с подчеркнутой сложностью для понимания и, услышав в ответ только жужжание магнитофонов, сказал с усмешкой:
– Темно? Мне тоже.
– Вы не ответили на третий вопрос. Зачем и для кого это делается? – вырвался чей-то голос.
– Не знаю.
– Но можете предположить?
– Вы тоже можете. Ценность предположения будет наверняка одинаковой.
«Раздражается, выходит из формы. Зря», – подумал Шпагин и сказал вслух, предупреждая выкрик из зала:
– Дело в том, что это запоминающее устройство, нечто вроде суперэлектронной машины, только невидимой и потому недоступной для визуального наблюдения, само не знает, зачем и для кого оно это делает.
– Но как вы об этом узнали?
– Из разговора.
Шпагин сделал эффектную паузу, чтобы полюбоваться, как выглядит коллективное недоумение, и подождал очередного вопроса.
То был заикающийся, робкий вопросик:
– Вы сказали: из разговора. Как же это понять?
– Буквально. Чудо наше весьма благовоспитанное и вежливо отвечает на все заданные ему вопросы.
– На каком языке?
Шпагин оглядел сидящих против них репортеров. Обыкновенные парни, кто постарше, кто помоложе. Есть рыжий, есть лысеющий. Напористы и бесцеремонны – такова профессия, допускающая невежество в любой области знания. Любят выпить, судя по тому, что обходятся без стаканов, поставив возле себя бутылки по вкусу. С такими надо попроще, без олимпийства.
– Чудо наше знает все языки мира. Не улыбайтесь, я не шучу. На строительстве Вавилонской башни оно с успехом предотвратило бы смешение языков. А с нами обращается вообще безлично – телепатически.
– Где же оно находится, ваше чудо?
– На одном из коралловых рифов в пределах солидной морской экскурсии. К сожалению, до прибытия международной инспекционной комиссии не могу сообщить вам более точный адрес.
– Может быть, его сообщит губернатор? Лорд Келленхем, откликнитесь!
– Я не уполномочен, господа, делать какие-либо заявления до решения моего правительства в Лондоне, – солидно произнес сэр Грегори и сжал губы.
– А если мы сами отправимся на поиски?
– Вы рискуете нарваться на полицейский патруль, – сказал инспектор. – С сегодняшнего утра остров круглосуточно патрулируется нашими катерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95