И фильма не будет. Закругляйтесь, как у нас говорят.
Кордона опешил.
«Так ему и надо», – не без удовольствия отметила Янина. Не любезничать же ей с этой галантной гадиной! Но что делать? Вызвать Селесту? Может быть, он остановит налетчиков? Но ответного отклика не было.
«Почему он молчит? Почему не включил магнитное поле и не помешал убийству? Может быть, правы те, кто ставит его по ту сторону добра и зла? Может быть, в своем обучении он рассматривает этот налет как новый урок, в котором еще раз проверяются параметры добра и зла. Добро – в одну ячейку памяти, зло – в другую. Потом оценить, сравнить, сопоставить. Что и с чем? Какая информация понадобилась ему сейчас? Инициатива обреченной? Крыса в лабиринте в поисках выхода? Ладно, попробуем найти этот выход!»
– Что вам нужно от меня? – спросила она молча выжидающего Кордону.
– Немножко благосклонности и чуточку терпения.
– Благосклонности не ждите. А терпение может лопнуть.
Кордона бросил взгляд на водонепроницаемый хронометр, пристегнутый к запястью поверх резинового костюма. Еще пять минут до прибытия шефа он вынужден выслушивать дерзости этой маленькой женщины. Он видел, что она боится его, тяжелого, угрожающего молчания его спутников, их автоматов и кинжалов на бедрах. Боится и все же не становится на колени, не кричит, не бьется в истерике, не умоляет о пощаде. Кордона уважал не только откровенную смелость или профессиональное бесстрашие, он умел ценить и тех, кто находил в себе силы преодолеть страх, животный страх перед опасностью, болью и даже смертью. Он сейчас искренне жалел девушку, которую все равно придется убрать, если шеф с ней не договорится. А ведь с такой не договоришься.
Он прислушался: за окном зашумели голоса, чей-то смех, потом нестройный гомон в дежурке, и на пороге зала в светлом прямоугольнике двери появился Трэси. Его холодные глаза в несколько секунд оценили Янину.
– Добрый вечер, девушка, – сдержанно поклонился он. – Вернее, добрая ночь. Простите, что мы ворвались к вам без приглашения, но поверьте, я бы не рискнул поступить столь бестактно, если б не не терпящее отлагательства дело.
Кордона поморщился: он уже поиграл в джентльмена, зачем второй актер на ту же роль? Но Трэси придерживался иного мнения: он вел свою игру настойчиво.
– Я много слышал о вас, – проговорил он, присаживаясь рядом с Яниной, – и польщен знакомством. Вы, оказывается, не только известный ученый, но и бесспорно интересная женщина. Будь я продюсером, никогда не прошел бы мимо.
– Что вам угодно? – отчеканила Янина и отодвинулась. – Я задавала тот же вопрос этой пародии на Бонда. – Она небрежно кивнула в сторону почтительно отступившего Кордоны, – но он загадочно отмалчивался. Вероятно, об этом нужно спросить у вас.
Трэси заметил, как дернулся при этих словах Кордона, и усмехнулся: девчонка оказалась с норовом.
– Верно, – сказал он, – Фернандо не Джеймс Бонд, а Санчо Панса. Похудевший, но столь же послушный хозяину. Он ждал меня, и я охотно отвечу. Я просто уверен, что вы не откажете мне в небольшой просьбе.
Янина, склонив голову набок – нелепая привычка, сохранившаяся с детства, – молча смотрела на сидевшего перед ней широкоплечего человека в синем спортивном свитере, с седым ежиком волос над высоким лбом – не то киноактер на роли благородных ковбоев, не то тренер олимпийцев по боксу. Она впервые видела гангстера не в кино, а в жизни, и не просто рядового убийцу, как эта резиновая лягушка с автоматом, а лидера, главаря, атамана. При всем том он не вызывал у нее отвращения – только любопытство, холодное и брезгливое. Вежливо и спокойно, как давний и хороший знакомый, он терпеливо разъяснял Янине свою просьбу:
– Вы зададите Селесте пять или шесть вопросов. Ну, может быть, шесть или семь. Согласитесь, что это пустяк. Да и вопросы совсем безобидные. Разрешите, я изложу их письменно. Вам останется только прочесть, даже не вслух – мысленно. И ваша совесть будет чиста, как этот лист бумаги. – Он придвинул к себе пачку не исписанных Яниной листов и вооружился золотой самопиской.
Янина молча следила за его движениями. Пусть пишет. Актер. Фантомас в маске первого лорда адмиралтейства на приеме у королевы. Отлично понимает, что без королевы ему не обойтись. А королева наверняка отклонит прошение. Тогда он снимет маску. Интересно, будет ли страшно?
Янина дерзко прикрыла рукой лист бумаги, на котором Трэси выводил свой первый вопрос.
– Одну минутку… – В ней вдруг проснулась школьница, любившая посмеяться над мальчишками из своего класса. – Почему это вы решили, что я такая послушная?
Трэси отложил авторучку и снисходительно улыбнулся: он все еще был первым лордом адмиралтейства.
– При чем здесь послушание? Я рассчитываю на ваш здравый смысл.
– Объяснитесь.
– Что, по-вашему, выгоднее – десять тысяч долларов и пять минут салонной беседы или похороны?
– Я не боюсь угроз.
– Это не угроза, это реальность. У вас в математике это, кажется, называется выбором оптимального варианта. Вот и выбирайте, что вам больше нравится.
– Я уже выбрала.
– Чеком или наличными?
Янина презрительно фыркнула:
– Вы все измеряете в долларах?
– Значит, предпочитаете похороны?
– Не посмеете.
Трэси рассмеялся звонко и весело, как смеются подчас остроумной шутке, и, может быть, только Кордона заметил в его смехе искусственность.
– Посметь все можно, было бы только желание или необходимость. Если вы откажетесь говорить с Селестой, вас придется, выражаясь мягко, устранить. Это – необходимость: я не люблю лишних и опасных свидетелей. Ну а желания, естественно, нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95