– удивленно спросил Кармель. – Бери на сколько хочешь, у меня две пары, носи на здоровье сколько угодно времен.
Чернов улыбнулся:
– Спасибо.
На время – для Кармеля значит на один час. Действительно, немного несуразно звучит просьба взять сапоги на час. Шаркая просторными кожаными ботами, Чернов вышел из дома во дворик с кипарисом и стал искать, куда бы повесить свои бывшие белыми рибоки, да так, чтобы их не унесло в горы, если придет ветер.
Внезапно белая стена дома окрасилась красным, будто рядом вспыхнул и погас костер, а через пару секунд до слуха донесся громовой раскат. Чернов резко обернулся, а взгляд его моментально зафиксировался на темном склоне одной из гор. Зрелище длилось ровно полсекунды, но он понял, что это. В темноте уже затухал характерный огненный гриб, а горное эхо продолжало смаковать звук, который был вовсе не громом… Это был взрыв.
Слишком часто Главный Режиссер или Супер-Пиротехник прибегает в своих ПВ-мизансценах к световым и шумовым эффектам. Там Огонь Небесный, здесь Огонь Небесный…
Из домов повыходили люди, удивленно спрашивали друг друга: а что это? а где это? – вертели по сторонам головами, уважительно-вопросительно косились на Бегуна, тоже вышедшего на улицу из дворика дома Кармеля. Но у Чернова в голове сейчас было слишком много мыслей, чтобы вступать с горожанами в разговор, да еще и пытаться объяснять очередное необъяснимое. Слишком сложно, да и несвоевременно. Завтра… Он уже точно знал, куда он пойдет завтра. Прямо с утра. Туда, на гору. Где был взрыв. Может быть, там он найдет ответ на загадку про спичку с обгрызенным концом. А сейчас – спать. Утро вечера мудренее – поговорка одинаково справедливая для любого ПВ.


Глава одиннадцатая.
ГОРА

Утром, едва рассвело, Чернов помчался в горы – туда, где вечером громыхнул взрыв. Он боялся, что не сориентируется и потеряет место взрыва – дело-то было в темноте, но утром обнаружилась хорошо различимая примета: ударной волной раскидало несколько деревьев, и теперь на зеленой шевелюре горы возникла небольшая залысинка. Лишай. На нее-то (или на него) и был взят курс.
В голове Чернова жил сумбур. Всю ночь спалось плохо, думалось о том, куда он теперь попал, что за ПВ такое – спички валяются где ни попадя, взрывы громыхают, как в каком-нибудь голливудском блокбастере… Дума о доме (аллитерация случайна) старательно отметалась, хотя и лезла настырно во все мысленные щелки, возникала то тут, то там, посреди и поперек какой-нибудь светлой и конструктивной версии… Хотя какая на фиг конструктивность, какой свет? Мрак сплошной непроходимый, догадки и домыслы! И нет больше ничего в твоем, Чернов, мозгу. Хотя нет, имеется еще эмоция одна, даже не эмоция, а небольшая такая эмоцийка – испуг называется. Прозрачный, легкий, дымчатый испуг-испужонок а-ля «ё-мое! что ж я сделал-то?». Вернее: «Куда вляпался?» Конечно, можно Чернова упрекнуть в том, что все эти эмоции или эмоцийки его весьма однообразны, а точнее – просто одинаковы, поскольку основаны на первобытном чувстве страха, но кто б на его месте оказался ничего не страшащимся героем русских былин? То-то и оно, что перевелись герои былин, вымерли… Странно, но в том, доисторическом, средневековом мире, в том ПВ, где остался город Панкарбо, Чернов чувствовал себя морально уютнее, спокойнее…
Может, потому что там было теплее? Шутка.
Ан нет, не шутка! Чернов мысленно стряхнул с себя глупое наваждение: именно так, там было теплее. А сейчас холодно, морозно даже, по-утреннему морозно, как в Москве, когда из дому выбегал. А когда выбегал-то? Вчера? Три дня назад? Век? Век – это более похоже на правду. Да еще и недосып этот постоянный, чтоб его… Но – стоп. Все эти мысли – лишь суета и томление духа. Фигня. Надо бежать – согреешься. Глядишь – жизнь и наладится.
И Чернов бежал. По камням, местами присыпанным снегом, по трескучему ледку, кое-где затянувшему каменистую почву, добежал до подножия горы, рванул вверх, резко, без пауз. Тяжеловато, конечно, без разминки, да еще и воздух разрежен, но Чернову сейчас нужна была нагрузка, иначе погрязнет, он чувствовал, погрязнет в самокопании и мыслеблудии, расслабится, сядет этакой Аленушкой на камушек и… Что «и»? Простатит себе заработает, вот что! А ну бегом марш в гору! Отставить думать!
Так точно!
Бег в гору под аккомпанемент осыпающихся камней и трещащих под ногами веток, под крик неизвестной Чернову птицы и под собственное дыхание действительно разогнал всевозможные тяжкие думы и заставил сосредоточиться на собственно процессе. Не то чтобы он, процесс этот, Чернову нравился, напротив даже, раздражал слегка своей неровностью, как в прямом, так и в переносном смысле, но добраться до места вчерашнего бабаха хотелось очень сильно.
Сегодня, после пробуждения, за легким завтраком Чернов имел короткий разговор с Кармелем:
– Побежишь туда?
– Побегу.
– Будь осторожен.
– Буду.
– Туда ушел один из наших людей…
– И что?
– Будь осторожен, – назойливо повторил.
Да буду, буду, раздраженно подумал Чернов. Он вообще но утрам частенько бывал раздражен… А Кармель и по утрам, и по вечерам, и среди дня бывал зануден.
Теперь Чернов бежал и изо всех сил старался «быть осторожным», как советовал Хранитель. Утреннее раздражение ушло, его сменила уверенность – даже знание уже! – в том, что Кармель ничего не говорит просто так. Если велено быть осторожным, то, значит, надо таким быть. В конце концов, он теперь не только самому себе принадлежит, но еще и целому городу, пусть и маленькому. Он, Чернов, можно сказать, их собственность, и они имеют право его охранять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133