Девушка потянулась к ближайшему окну, отломила со ставня сосульку, прижала к распухшей губе и переступила порог. Что это на нее нашло? Может, еще не опомнилась от испуга? Может, отчаяние из нее выплескивалось? Так или иначе, всю дорогу она болтала без передышки. Похоже, ей хотелось пересказать незнакомцу всю свою жизнь.
«Всего два года назад я мечтала жить простой жизнью отшельницы в горной хижине, но монахи заперли в тюрьму моего друга – вернее сказать, духовного наставника. Потом я месяцами только и думала, как отомстить за своих родных, за... за то, что случилось, когда я была ребенком, но тот, кому я собиралась мстить, скрылся из города. Не знаю, что бы со мной сталось, если бы не добрая женщина, у которой я жила как служанка, но она меня считала за дочь или, может, крестницу, а теперь она умерла и оставила мне дом и деньги, и меня осаждают жадные женихи вроде графа Роффредо. Мне говорят, надо выходить замуж, чтобы защитить свое состояние, но только эти женихи все гадкие, а я теперь больше всего дорожу свободой, как ни странно, потому что когда-то я только и думала, что о замужестве. – Она перевела дыхание и неожиданно для себя выговорила: – А теперь я просто в ужасе. Что вы думаете, синьор? У вас есть жена, семья?»
Она покраснела раньше, чем договорила, сообразив, что наболтала, и поразившись собственной дерзости – дерзости, порожденной, конечно мучительным решением, которое ей предстояло принять в самом скором времени. Спутник не стал над ней смеяться. Он остановился на ступенях, легко переложил тело раненого на другое плечо и обернулся к ней. И говорил он спокойно, дыхание ничуть не сбилось.
– Нет, мадонна. У меня не было ни времени, ни средств для женитьбы. Хотя у меня нет предрассудков против брака, и ваш вопрос мне льстит.
– Ох, я не хотела... – начала девушка, хотя было ясно, что она уже успела сказать слишком много. И она таки хотела, а он был достаточно умен и прямодушен, чтобы обойтись без вежливых околичностей, так что тему пришлось менять ей: – Вы не устали? Такой высокий человек, как сиор Джакопоне, должно быть, очень тяжел?
Торговец уже поднимался дальше.
– Ба! Этот легче перышка. Похоже, последние три года вообще ничего не ел. А я был гребцом на венецианской галере, до того как занялся торговлей. И с тех пор не слишком размяк.
– Вы много путешествовали?
– Наверно, можно сказать и так. Мы сейчас вернулись из Фландрии и Франции. А до того я был на Востоке, в Земле Обетованной. – Он улыбнулся, и глаза у него загорелись. – Я мог бы много порассказать вам, мадонна.
Звон оружия и торопливые шаги прервали его речь. По лестнице им навстречу сбегали Пио с маэстро Роберто и все остальные мужчины, жившие в доме Аматы.
– Аматина! Слава Богу, ты жива! – воскликнул управляющий. – Мы бросились на помощь, как только Пио рассказал...
– Спасибо вам всем. Меня немного помяли, зато графа Роффредо выставили из города. Вот сиору Джакопоне и вправду нужен врач. Он пострадал, защищая меня.
Роберто мгновенно оценил положение и послал одного из слуг в город за лекарем. Все оружие навесили на Пио, и слуги осторожно приняли раненого у торговца.
– Уложите его в комнате фра Конрада, – сказала Амата вслед поднимающимся в переулок слугам. – Я сейчас же подойду, только поблагодарю этого великодушного синьора, который так помог мне.
Слуги скрылись. Пио, под предлогом тяжелой ноши, то и дело замедлял шаг, но девушка шла еще медленнее, и ему пришлось в конце концов оставить хозяйку наедине с незнакомцем.
– Я бы охотно послушала ваши рассказы, – начала Амата, продолжая прерванный разговор.
– С радостью, мадонна, – отозвался он. – Надеюсь, что смогу на днях повидаться с вами. Теперь я должен получить довольно крупную сумму, и мне предстоит уладить одно семейное дело: нечто вроде вендетты наоборот, если так можно выразиться.
Какой-то женский инстинкт подталкивал Амату задать следующий вопрос. Или это все та же обманчивая легкость, которая всю дорогу заставляла ее говорить?
– Ваше дело касается женщины? – спросила она с непринужденной улыбкой, но сердце забилось слишком часто для обычной легкомысленной шутки.
Теперь рассмеялся незнакомец.
– И снова вы мне льстите, мадонна, – сказал он. – Да, думаю, цель моих поисков теперь уже женщина, хотя мысленно я все еще вижу ее ребенком.
И дай Бог, чтобы ты и дальше только так на нее и смотрел, – пожелала про себя Амата. Сейчас ей не хотелось задумываться о других женщинах.
Они уже были у самого дома. Девушка предложила посидеть на кухне и согреться теплым питьем, но ее спутник отказался:
– В другой раз, мадонна. Пора мне возвращаться к своим людям и заняться делом. – Он уже уходил, когда она вспомнила, что во всей этой суматохе так и не узнала его имени.
– Орфео, – поклонился он в ответ на ее вопрос. – Орфео ди Анжело Бернардоне. – И, взмахнув на прощанье рукой, стал спускаться по переулку, крикнув через плечо: – A presto, madonna! До скорого, мадонна (ит.).


С тем же успехом он мог треснуть ее по лбу обухом алебарды.
Амата застыла в полном смятении. Вся прошлая ненависть, вся горечь, которую она копила против врага, выплеснулась в сердце. Она что есть силы ударила кулаком по косяку и ткнулась лбом в холодный дубовый брус. Ну зачем он так дьявольски хорош?

30

Орфео направил коня вверх по крутой тропе к Рокка Пайда, жмурясь от бившего в лицо зимнего солнца. Из дупла стоявшего у тропы дерева выглянула обрадовавшаяся свету белка. Тонкая ветка закачалась под тяжестью зверька, кивая клину гусей, с гоготом пролетавшему на север. Орфео напомнил себе, что надо избавиться от бороды и подстричь отросшие до плеч волосы, прежде чем возвращаться к Нено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143