ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Тропинка была узка для двоих, но для влюбленных места хватало. Квирина прижалась к Фабию, судорожно за него уцепившись, как будто все еще боялась за него. Шум города едва доносился сюда.
Квирина повернулась лицом к Фабию. Он сжал ее голову в ладонях. Лишь теперь это было возможно. Горе наложило отпечаток на лицо девушки, замутило ясные глаза. Не было больше беззаботного ребенка, всегда радостного, смешливого. Перед ним стояла женщина, пережившая утрату самого дорогого человека.
И Квирина разглядывала лицо Фабия. Любимое лицо! Этой резкой морщины на лбу раньше не было. В очертаниях губ появилось что-то новое. Это от пережитого, должно быть. Мой милый, как ты должен был страдать! Глаза ее наполнились слезами, она уткнулась ему в плечо.
– Что с тобой, Квирина? Не бойся. Все уже позади, далеко.
Девушка подняла голову и улыбнулась сквозь слезы, они текли по ее щекам, но она все-таки улыбалась:
– Ничего, ничего, Фабий! Это от счастья, правда? Вот ты и снова со мной.
Она обняла его за шею и стала целовать дрожащими губами. Счастье, конечно, но счастье тревожное.
– Ты больше не оставишь меня, правда?
Фабий в волнении гладил ее хрупкие плечики.
– Куда я денусь, маленькая моя. Что тебе в голову пришло. Ну вот, вытри носик и улыбнись. Улыбнись мне…
Квирина вытерла кулачками глаза, лицо ее стало спокойнее. На ресницах высыхали последние слезы, она смотрела на Фабия.
Никогда раньше не была она так хороша, подумал он в порыве нежности. Он чувствовал, что свершилось что-то значительное, но выразить этого словами не мог. Он гладил ее волосы, вдыхал их аромат, целовал их. Моя жена! Моя верная жена! Так думал он, и об этом говорили его поцелуи.
Они приближались к храму Цереры, уже видны были белые колонны маленькой ротонды и статуя богини. Квирина гладила руку Фабия и улыбалась:
– Волюмния мне говорила: ты его больше не увидишь, выброси его из головы, напрасно все это… А я не верила. Я просила богиню, просила и плакала, она должна была вернуть мне тебя…
В голосе ее больше не было слез. Она щебетала как птенчик, рассказывала, что делалось в Риме, сколько людей думало о нем, сколько народу сокрушалось, что он не вернется больше к ним…
Я жив, говорил себе Фабий. Радость заливала его, сердце бешено колотилось, прыгало от счастья. Он резко стиснул руку Квирины. Она вскрикнула от боли.
– Что с тобой?
– Что это у тебя? Перстень. Мне больно стало.
Он весело рассмеялся:
– Тетрарх антиохийский наказывал мне отдать это сокровище самой красивой девушке Рима!
Он снял перстень, опустился на колени и протянул его ей.
– Я нашел ее и выполняю приказ…
Она растерянно улыбалась. Недоверчиво рассматривала черный камень в золотой оправе.
– Ты шутишь…
– Нет, нет. Перстень твой. Я все равно хотел… – В голове его промелькнул разговор с центурионом Камиллом на Капри. – Я все равно хотел отдать его тебе…
Он надел кольцо на тонкий палец девушки. Она счастливо рассмеялась.
– Он мне велик. Я его потеряю. Подожди.
Она сорвала травинку и обмотала ею золотое кольцо. Потом стала молча разглядывать подарок Фабия. Спросила тихо:
– Почему ты отдал его мне?
Он крепко обнял ее. Наконец-то он смог выговорить это:
– Потому что я люблю тебя. Потому что ты моя жена.
– Мой милый, ты вернулся ко мне, – выдохнула она снова…
Они были перед храмом Цереры. Квирина просила:
– Пойдем помолимся богине, поблагодарим ее…
Фабий развеселился:
– Молиться? И в самом деле. Император, когда отпускал меня, сказал:
«Молись за меня, актер. Пока я жив, никто и волоса не тронет на твоей голове. Но когда я испущу дух, пусть боги помогут тебе…»
Квирина побледнела. Схватила Фабия за руку. Стала просить:
– Пойдем помолимся за здоровье императора.
Фабий все еще смеялся:
– Ты понимаешь, о чем просишь? Если Тиберий будет жив и здоров – а моя молитва наверняка будет услышана! – плохо нам придется. Никаких «Пекарей» не сыграешь уже, опять вернется золотой век «Неверных жен», пинков и глотанья огня. А мне все это поперек горла стоит. Чем же мы кормиться станем в Риме?
Фабий больше не смеялся:
– И зачем молиться за человека, который никогда не заступался за нас?
Который, вместо того чтобы дать людям работу, бросает им милостыню и делает из них бездельников?
– Пусть! – упрямо сказала Квирина. – Но тебе он даровал жизнь!
«Почему бы не сделать этого ради нее! – подумал он. – Она так настаивает».
– Ну, хорошо, Квирина!
Жрица Цереры подошла к ним с серебряным подносом. Она говорила монотонно, профессионально, как торговка на рынке:
– Дорогие мои, спешите поклониться богине, власть ее велика. Вы идете благодарить или просить?
– Благодарить и просить, – сказала Квирина, глядя на Фабия.
Указывая на поднос, жрица продолжала свой монолог:
– Здесь вы найдете фигурки, изображающие то, что лежит у вас на сердце. Для солдата – изображение Марса, для торговца – Меркурия, для рыбака – Нептуна, для крестьянина – Цереры, для любящих – Венеры или Амура…
– Амура, – выдохнула Квирина, Фабий с улыбкой подтвердил.
– Пожалуйста, вот Амурчик с луком и стрелами. Этот из глины, этот из теста, а этот, самый лучший, из воска. Из теста – сестерций, глиняный – два, а восковой – шесть. Какого вы хотите принести в жертву всесильной богине?
– Самого лучшего. Воскового, – выпалила Квирина. Фабий улыбался. Он выудил шесть сестерциев из кармана туники и подал жрице.
Она досадливо приняла деньги: как всегда. Эти оборванцы никогда не дадут больше положенного. Она с завистью поглядела на храм Кибелы. Там другое дело. Там жрец за одну овечку получает столько денег, что и на трех хватило бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215
Квирина повернулась лицом к Фабию. Он сжал ее голову в ладонях. Лишь теперь это было возможно. Горе наложило отпечаток на лицо девушки, замутило ясные глаза. Не было больше беззаботного ребенка, всегда радостного, смешливого. Перед ним стояла женщина, пережившая утрату самого дорогого человека.
И Квирина разглядывала лицо Фабия. Любимое лицо! Этой резкой морщины на лбу раньше не было. В очертаниях губ появилось что-то новое. Это от пережитого, должно быть. Мой милый, как ты должен был страдать! Глаза ее наполнились слезами, она уткнулась ему в плечо.
– Что с тобой, Квирина? Не бойся. Все уже позади, далеко.
Девушка подняла голову и улыбнулась сквозь слезы, они текли по ее щекам, но она все-таки улыбалась:
– Ничего, ничего, Фабий! Это от счастья, правда? Вот ты и снова со мной.
Она обняла его за шею и стала целовать дрожащими губами. Счастье, конечно, но счастье тревожное.
– Ты больше не оставишь меня, правда?
Фабий в волнении гладил ее хрупкие плечики.
– Куда я денусь, маленькая моя. Что тебе в голову пришло. Ну вот, вытри носик и улыбнись. Улыбнись мне…
Квирина вытерла кулачками глаза, лицо ее стало спокойнее. На ресницах высыхали последние слезы, она смотрела на Фабия.
Никогда раньше не была она так хороша, подумал он в порыве нежности. Он чувствовал, что свершилось что-то значительное, но выразить этого словами не мог. Он гладил ее волосы, вдыхал их аромат, целовал их. Моя жена! Моя верная жена! Так думал он, и об этом говорили его поцелуи.
Они приближались к храму Цереры, уже видны были белые колонны маленькой ротонды и статуя богини. Квирина гладила руку Фабия и улыбалась:
– Волюмния мне говорила: ты его больше не увидишь, выброси его из головы, напрасно все это… А я не верила. Я просила богиню, просила и плакала, она должна была вернуть мне тебя…
В голосе ее больше не было слез. Она щебетала как птенчик, рассказывала, что делалось в Риме, сколько людей думало о нем, сколько народу сокрушалось, что он не вернется больше к ним…
Я жив, говорил себе Фабий. Радость заливала его, сердце бешено колотилось, прыгало от счастья. Он резко стиснул руку Квирины. Она вскрикнула от боли.
– Что с тобой?
– Что это у тебя? Перстень. Мне больно стало.
Он весело рассмеялся:
– Тетрарх антиохийский наказывал мне отдать это сокровище самой красивой девушке Рима!
Он снял перстень, опустился на колени и протянул его ей.
– Я нашел ее и выполняю приказ…
Она растерянно улыбалась. Недоверчиво рассматривала черный камень в золотой оправе.
– Ты шутишь…
– Нет, нет. Перстень твой. Я все равно хотел… – В голове его промелькнул разговор с центурионом Камиллом на Капри. – Я все равно хотел отдать его тебе…
Он надел кольцо на тонкий палец девушки. Она счастливо рассмеялась.
– Он мне велик. Я его потеряю. Подожди.
Она сорвала травинку и обмотала ею золотое кольцо. Потом стала молча разглядывать подарок Фабия. Спросила тихо:
– Почему ты отдал его мне?
Он крепко обнял ее. Наконец-то он смог выговорить это:
– Потому что я люблю тебя. Потому что ты моя жена.
– Мой милый, ты вернулся ко мне, – выдохнула она снова…
Они были перед храмом Цереры. Квирина просила:
– Пойдем помолимся богине, поблагодарим ее…
Фабий развеселился:
– Молиться? И в самом деле. Император, когда отпускал меня, сказал:
«Молись за меня, актер. Пока я жив, никто и волоса не тронет на твоей голове. Но когда я испущу дух, пусть боги помогут тебе…»
Квирина побледнела. Схватила Фабия за руку. Стала просить:
– Пойдем помолимся за здоровье императора.
Фабий все еще смеялся:
– Ты понимаешь, о чем просишь? Если Тиберий будет жив и здоров – а моя молитва наверняка будет услышана! – плохо нам придется. Никаких «Пекарей» не сыграешь уже, опять вернется золотой век «Неверных жен», пинков и глотанья огня. А мне все это поперек горла стоит. Чем же мы кормиться станем в Риме?
Фабий больше не смеялся:
– И зачем молиться за человека, который никогда не заступался за нас?
Который, вместо того чтобы дать людям работу, бросает им милостыню и делает из них бездельников?
– Пусть! – упрямо сказала Квирина. – Но тебе он даровал жизнь!
«Почему бы не сделать этого ради нее! – подумал он. – Она так настаивает».
– Ну, хорошо, Квирина!
Жрица Цереры подошла к ним с серебряным подносом. Она говорила монотонно, профессионально, как торговка на рынке:
– Дорогие мои, спешите поклониться богине, власть ее велика. Вы идете благодарить или просить?
– Благодарить и просить, – сказала Квирина, глядя на Фабия.
Указывая на поднос, жрица продолжала свой монолог:
– Здесь вы найдете фигурки, изображающие то, что лежит у вас на сердце. Для солдата – изображение Марса, для торговца – Меркурия, для рыбака – Нептуна, для крестьянина – Цереры, для любящих – Венеры или Амура…
– Амура, – выдохнула Квирина, Фабий с улыбкой подтвердил.
– Пожалуйста, вот Амурчик с луком и стрелами. Этот из глины, этот из теста, а этот, самый лучший, из воска. Из теста – сестерций, глиняный – два, а восковой – шесть. Какого вы хотите принести в жертву всесильной богине?
– Самого лучшего. Воскового, – выпалила Квирина. Фабий улыбался. Он выудил шесть сестерциев из кармана туники и подал жрице.
Она досадливо приняла деньги: как всегда. Эти оборванцы никогда не дадут больше положенного. Она с завистью поглядела на храм Кибелы. Там другое дело. Там жрец за одну овечку получает столько денег, что и на трех хватило бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215