ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Главное, что он улучшает хлеб, не так ли?
Центурион самозабвенно ковыряет в носу и оглядывается по сторонам.
– Вон там сидит господин префект. С претором. О чем они шепчутся?
Префект выглядит рассерженным. Вот так дело! Не происходит ли на сцене чего-нибудь недозволенное? Ага, пекари договорились, что, когда эдил придет проверять качество хлеба, они дадут ему взятку. Это хорошо, ха-ха.
Центурион опомнился и вскочил:
– Что? Взятку эдилу? Разве это возможно? Нет, это запрещено! Это неуважение власти, это бунтарство – о громы! Перерыв. Люди аплодируют как сумасшедшие. Теперь перерыв? Это мысль! А я и не знаю, должен ли вмешаться. Нет, ничего. Префект сидит. – Он садится и вытирает пот. – Буду тоже сидеть. Почему эти люди так хлопают? Нет здесь ни голых женщин, ни фривольных речей. даже ни одного пинка или пощечины! Что это за дикий театр? Да к тому же еще такая жара!
Центурион облокотился о несуществующую спинку стула, вытирает шею и лоб, обмахивается.
Рыбаки кричали, подталкивая друг друга плечами, смеялись.
Семпер Ступид незаметно поднялся и тихо вышел через задний вход. И припустился бегом, то и дело оглядываясь назад, не выследил ли его кто-нибудь.
– О громы и молнии, – пищит центурион важным голосом. – Вот и продолжение. Ученики пекаря месят хлеб. О Фурии, и это темп? Был бы я их хозяином, я бы проломил им головы! Да они еще и поют:
Так что, братцы, надрываться
Да стараться – не спеши…
– Ага, идет сам хозяин с плеткой! Так вам и надо, ленивый сброд!
Теперь им достанется! Добавь тому по заднице. Наконец-то хоть какой-то скандал, ха-ха!
Центурион оглянулся назад, заржал, похлопал себя по коленям, смех его был такой заразительный, что рассмеялась и Квирина, смеялись рыбаки. Ну и пройдоха этот Фабий, всегда найдет то, что нас всех волнует! А как умеет представить! Этот балбес центурион так глуп, что можно просто надорваться, ха-ха!
Игра продолжается. Центурион злится на учеников, которые хотят получать зарплату деньгами, а не гнилым хлебом, бросает настороженные взгляды в сторону префекта, когда эдил на сцене берет взятку. Все хорошо, ничего не случилось. На сцене люди ринулись покупать хлеб, кричат, ругаются, кто эту плеснятину станет есть? А эти господа наверху тоже жрут… Что?
– Разрази меня гром, что это? Они бросили эдила в бочку с тестом.
Центурион вскочил и смотрит испуганно.
– Подождите! Я не успеваю следить! И чего эти люди в театре так ревут?
Что, сенаторы? О господи! Так это не пекари, а сенаторы в белых тогах с красной каймой! И они пекут не только заплесневелый хлеб, но и паршивые законы? Так это оскорбление сената!
В этот момент центурион скинул шлем, отбросил дубинку и выпрямился, и вот уже снова это Фабий, он страстно декламирует заключительные слова своей роли из «Пекарей»:
Но он ли главный
Виновник бед?
А как же славный,
Тот продувной богатый сброд,
Что род от Ромула ведет
И тем не менее умело
Одно лишь
Может делать дело –
Нас обирать?! Не он ли тут
И главный вор,
И главный плут?..
И точно так же, как тогда, в театре Бальба, взволнованные зрители повскакали со своих мест, вскочила и Квирина, и снова ее охватил страх, как тогда в театре. Никто и не заметил, как тихонько открылись двери.
Обвинения Фабия бьют, как град:
Весь свой век на них одних
Гнем свои мы спины,
А они для нас пекут
Хлебы из мякины
И жиреют что ни час,
Словно свиньи, за счет нас…
– Довольно! – прервал монолог Фабия голос острый, как меч, и в мгновение ока Фабий был окружен центурией вооруженных преторианцев. У входа в таверну стоял Семпер Ступид и выжидательно заглядывал внутрь.
Таверна разом затихла. Слышно было только шипение факелов.
Центурион преторианцев Камилл подошел к Фабию:
– Ты актер Фабий Скавр?
– Да.
– По приказу императора ты арестован. Следуй за нами!
Квирина зарыдала, бросилась к Фабию, пытаясь прикрыть его своим маленьким телом. На лице Фабия не дрогнул ни один мускул. Только в глазах мелькнул испуг, и он наклонился чуть вперед, как животное перед прыжком.
Но потом выпрямился и сказал:
– Идем.
Он обнял Квирину и почувствовал, как бешено колотится ее сердечко.
– Не забывай меня, моя дорогая.
Их оторвали друг от друга. И его, окружив плотным кольцом, повели к коням.
Испуганные рыбаки бросились следом за Фабием с криками и проклятьями.
Вскоре был слышен только топот и виднелись удаляющиеся огоньки, которые, словно рыжая лисица, убегали со своей добычей в ночь.
Глава 29
Звездное небо нависло над Капри. Вечер сменился ночью, но император еще не ложился. Он сидел в таблине над табличками из римской квестуры и считал. Его фиск удерживает больше 2700 миллионов сестерциев. Император экономит деньги вовсе не из жадности, как упрекают его римские богачи. Он экономит на случай эпидемии, на случай землетрясения, которое может разрушить города, на случай финансового кризиса, который может разразиться в любой момент, как это случилось четыре года назад; тогда это обошлось Тиберию в сто миллионов сестерциев. И прежде всего он экономит на случай войны, хотя всеми силами стремится ее не допустить. Армия – дорогое удовольствие. Каждый солдат даром ест хлеб, а от этого хлеб дорожает.
Но ничего не поделаешь. «Армией держится моя власть, – размышляет Тиберий. – Макрон невежа, но, что такое армия, он понимает. Сборщики податей в провинциях сдадут в этом году эрарию и фиску столько-то сот миллионов сестерциев, казна снова наполнится, и тогда все будет в порядке».
Раб объявил, что до полуночи осталось два часа.
Если император не спит, то не спят и слуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215
Центурион самозабвенно ковыряет в носу и оглядывается по сторонам.
– Вон там сидит господин префект. С претором. О чем они шепчутся?
Префект выглядит рассерженным. Вот так дело! Не происходит ли на сцене чего-нибудь недозволенное? Ага, пекари договорились, что, когда эдил придет проверять качество хлеба, они дадут ему взятку. Это хорошо, ха-ха.
Центурион опомнился и вскочил:
– Что? Взятку эдилу? Разве это возможно? Нет, это запрещено! Это неуважение власти, это бунтарство – о громы! Перерыв. Люди аплодируют как сумасшедшие. Теперь перерыв? Это мысль! А я и не знаю, должен ли вмешаться. Нет, ничего. Префект сидит. – Он садится и вытирает пот. – Буду тоже сидеть. Почему эти люди так хлопают? Нет здесь ни голых женщин, ни фривольных речей. даже ни одного пинка или пощечины! Что это за дикий театр? Да к тому же еще такая жара!
Центурион облокотился о несуществующую спинку стула, вытирает шею и лоб, обмахивается.
Рыбаки кричали, подталкивая друг друга плечами, смеялись.
Семпер Ступид незаметно поднялся и тихо вышел через задний вход. И припустился бегом, то и дело оглядываясь назад, не выследил ли его кто-нибудь.
– О громы и молнии, – пищит центурион важным голосом. – Вот и продолжение. Ученики пекаря месят хлеб. О Фурии, и это темп? Был бы я их хозяином, я бы проломил им головы! Да они еще и поют:
Так что, братцы, надрываться
Да стараться – не спеши…
– Ага, идет сам хозяин с плеткой! Так вам и надо, ленивый сброд!
Теперь им достанется! Добавь тому по заднице. Наконец-то хоть какой-то скандал, ха-ха!
Центурион оглянулся назад, заржал, похлопал себя по коленям, смех его был такой заразительный, что рассмеялась и Квирина, смеялись рыбаки. Ну и пройдоха этот Фабий, всегда найдет то, что нас всех волнует! А как умеет представить! Этот балбес центурион так глуп, что можно просто надорваться, ха-ха!
Игра продолжается. Центурион злится на учеников, которые хотят получать зарплату деньгами, а не гнилым хлебом, бросает настороженные взгляды в сторону префекта, когда эдил на сцене берет взятку. Все хорошо, ничего не случилось. На сцене люди ринулись покупать хлеб, кричат, ругаются, кто эту плеснятину станет есть? А эти господа наверху тоже жрут… Что?
– Разрази меня гром, что это? Они бросили эдила в бочку с тестом.
Центурион вскочил и смотрит испуганно.
– Подождите! Я не успеваю следить! И чего эти люди в театре так ревут?
Что, сенаторы? О господи! Так это не пекари, а сенаторы в белых тогах с красной каймой! И они пекут не только заплесневелый хлеб, но и паршивые законы? Так это оскорбление сената!
В этот момент центурион скинул шлем, отбросил дубинку и выпрямился, и вот уже снова это Фабий, он страстно декламирует заключительные слова своей роли из «Пекарей»:
Но он ли главный
Виновник бед?
А как же славный,
Тот продувной богатый сброд,
Что род от Ромула ведет
И тем не менее умело
Одно лишь
Может делать дело –
Нас обирать?! Не он ли тут
И главный вор,
И главный плут?..
И точно так же, как тогда, в театре Бальба, взволнованные зрители повскакали со своих мест, вскочила и Квирина, и снова ее охватил страх, как тогда в театре. Никто и не заметил, как тихонько открылись двери.
Обвинения Фабия бьют, как град:
Весь свой век на них одних
Гнем свои мы спины,
А они для нас пекут
Хлебы из мякины
И жиреют что ни час,
Словно свиньи, за счет нас…
– Довольно! – прервал монолог Фабия голос острый, как меч, и в мгновение ока Фабий был окружен центурией вооруженных преторианцев. У входа в таверну стоял Семпер Ступид и выжидательно заглядывал внутрь.
Таверна разом затихла. Слышно было только шипение факелов.
Центурион преторианцев Камилл подошел к Фабию:
– Ты актер Фабий Скавр?
– Да.
– По приказу императора ты арестован. Следуй за нами!
Квирина зарыдала, бросилась к Фабию, пытаясь прикрыть его своим маленьким телом. На лице Фабия не дрогнул ни один мускул. Только в глазах мелькнул испуг, и он наклонился чуть вперед, как животное перед прыжком.
Но потом выпрямился и сказал:
– Идем.
Он обнял Квирину и почувствовал, как бешено колотится ее сердечко.
– Не забывай меня, моя дорогая.
Их оторвали друг от друга. И его, окружив плотным кольцом, повели к коням.
Испуганные рыбаки бросились следом за Фабием с криками и проклятьями.
Вскоре был слышен только топот и виднелись удаляющиеся огоньки, которые, словно рыжая лисица, убегали со своей добычей в ночь.
Глава 29
Звездное небо нависло над Капри. Вечер сменился ночью, но император еще не ложился. Он сидел в таблине над табличками из римской квестуры и считал. Его фиск удерживает больше 2700 миллионов сестерциев. Император экономит деньги вовсе не из жадности, как упрекают его римские богачи. Он экономит на случай эпидемии, на случай землетрясения, которое может разрушить города, на случай финансового кризиса, который может разразиться в любой момент, как это случилось четыре года назад; тогда это обошлось Тиберию в сто миллионов сестерциев. И прежде всего он экономит на случай войны, хотя всеми силами стремится ее не допустить. Армия – дорогое удовольствие. Каждый солдат даром ест хлеб, а от этого хлеб дорожает.
Но ничего не поделаешь. «Армией держится моя власть, – размышляет Тиберий. – Макрон невежа, но, что такое армия, он понимает. Сборщики податей в провинциях сдадут в этом году эрарию и фиску столько-то сот миллионов сестерциев, казна снова наполнится, и тогда все будет в порядке».
Раб объявил, что до полуночи осталось два часа.
Если император не спит, то не спят и слуги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215