Ведь если бы он погиб, сражаясь с нами, по клятве вашему королю верно следовать за ним, он лишился бы жизни, также исполняя свой обет. По воле Божьей все люди смертны, и я полагаю, что достойная смерть лучше жизни в бесчестье. Или ты думаешь иначе?» От его слов мне стало немного легче, однако я объяснил, что, наверное, меньше горевал бы, если бы Артур погиб в бою, тогда как ныне мне кажется, что он убит в глупой ссоре, которую даже не он затеял. Ал-Амин, усмехаясь в свою черную бороду, ответил на это: «Нет, когда мужчина защищает свою честь, это совсем не глупо. Он проявил гораздо большее мужество, сдержав обет и претерпев оскорбление, чем если бы пал в пылу сражения от вражеского меча». И когда он промолвил это, я почувствовал, что на глазах у меня выступают слезы. Но груз, который я носил на сердце вот уже много дней, стал легче. Я никогда не предполагал, что могу найти такое утешение в словах одного из врагов Божьих, тем не менее так оно и было. Мы побеседовали еще немного, и все, что говорил неверный, приходилось мне весьма по вкусу. Признаюсь откровенно: если бы он не был приспешником нечистого, он бы очень мне понравился. Помимо прочего, он сказал мне, что в качестве выкупа за меня была установлена сумма в двести золотых безантов и что столь небольшая цена была назначена потому, что он проникся ко мне расположением и, следовательно, убедил султана согласиться. Я впал в уныние, услышав это, хотя и ничем не выдал своего горя, а напротив, поблагодарил его за оказанную любезность. Однако мне было совершенно ясно, что у меня мало надежды собрать когда-нибудь даже десятую часть названной суммы. Ал-Амин сказал также, что с выкупом необходимо подождать до конца боевых действий или до того дня, когда будет решено обменяться пленными. Но добавил, что уверен: господин король, конечно, высоко ценит меня как за мое поэтическое дарование, так и за мой благородный поступок, поскольку я позволил взять себя в плен вместо него, и поэтому мне не придется долго ждать освобождения. Однако, превосходно зная короля, я не сомневаюсь, что он никогда не заплатит за меня двухсот золотых безантов. Напротив, он будет доволен, что счастливо отделался от меня и больше нет необходимости веселить меня, или говорить о смерти Артура, или, глядя в мои глаза, находить в них подтверждение своей собственной вины в его гибели. Что же касается поэзии, то, как бы он ее ни любил, он не может платить рыцарям стихами, а потому золото перевесит мои песни. И хотя в настоящее время мне безразлично, где находиться, здесь или там, но я также знаю, что мне не так-то легко будет долгие годы влачить жизнь в плену. Не радость, но гнев и нетерпение будут уделом того, кто столько лет вольно странствовал по свету.
Спустя несколько дней после этого разговора ал-Амин сказал мне, что нам предстоит покинуть лагерь и вернуться в Иерусалим. Ибо, как он объяснил, султан повелел его отцу, Мехед ад-Дину, отправиться туда и проверить, насколько надежны городские укрепления. Шатры были свернуты, и мы пустились в дорогу. Мы ехали целый день и к концу его достигли небольшого города, затерянного в горах, где и провели ночь, а к вечеру следующего дня мы прибыли в Иерусалим, который стоит на возвышенности и выглядит совсем не так, как я воображал. Так как вспоминая о тех городах, какие я повидал, и особенно Лондон и Париж, я думал, что он должен быть большим и красивым, с золотыми воротами, чистыми стенами и дворцами, изукрашенными золотом и серебром, фресками и резьбой, как и подобает оплоту Господа нашего. Но передо мной предстал город с узкими убогими улочками и домами с окнами, наглухо закрытыми ставнями. Жалкие лачуги числом намного превосходят дворцы, какие здесь есть. Тот, в котором я живу, действительно поражает роскошью и великолепием. Тем не менее город окружен массивными прекрасными стенами, весьма крепкими, со множеством красивых ворот, и нет недостатка в шпилях и круглых куполах, свидетельствующих о великом искусстве мастеров. А еще я видел здесь много верблюдов, животных с горбами на спине, с отвратительной мордой и таким же норовом. О них рассказывают, что они совсем не пьют воду, и потому на них удобно путешествовать по пустыням. В южной части Иерусалима, неподалеку от крепостной стены, у ал-Амина есть дом, где мы и поселились. Когда мы подъехали к нему, то увидели лишь суровые стены и мрачные ворота, но когда мы вошли внутрь ограды, мне открылся вид, узрев который я не мог не вспомнить с внезапной болью в сердце слова Понса де Капдюэйля: ибо был там и внутренний дворик с садом, посередине которого был сделан бассейн, и сводчатые галереи со всех сторон, с арками и колоннами, а над ними, на верхних этажах – окна с резными решетками и затейливыми каменными украшениями. Но когда я оглянулся по сторонам, надеясь увидеть обнаженных девушек, из дома появились женщины, лица и тела которых были закутаны в плотные белые одежды. Единственное, чем можно было полюбоваться, это их глазами.
Мне отвели угловую комнату на верхнем этаже, очень приятную, с двумя окнами, выходившими прямо на город, и мягкой постелью со множеством пуховых подушек. Но в ней не было ни одного стула или скамейки, поскольку у сарацин принято сидеть на полу на коврах. Мне принесли воду, чтобы я мог вымыться, и дали свежее платье варварского фасона, тогда как мою собственную одежду унесли, чтобы выстирать. На закате, по обычаю, неверные принялись молиться, собравшись вместе и что-то громко восклицая и бормоча, опускаясь на колени, или падая ниц, или поднимаясь во весь рост. Только после этого мы приступили к обеду. Ибо, как мне объяснили, шел месяц, называемый у них рамадан, который считается самым святым временем в году, и никому не позволяется принимать пищу от восхода до заката.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159