Поставьте где-нибудь табурет для секретаря канцлера. Проследите, чтобы епископ Даремский сел прямо передо мной на нижней скамье; у меня есть основания для этого. Идем, Дени, побеседуем.
Он увлек Дени к широкой лавке у окна, выходившего на галерею. Они уселись вместе, и Ричард с самой доброжелательной улыбкой сказал:
– Ну-ну, перестань хмуриться – мы не часто виделись в последнее время, и это моя вина. У меня столько дел! А времени так мало. Я дал слово весной встретиться с Филиппом во Франции, и надо позаботиться о тысяче вещей. Ты прощаешь меня, не правда ли?
– Милорд, подданные не властны даровать прощение, – сказал Дени.
Он намеревался держаться холодно, но искренняя сердечность, проявленная Ричардом, растопила лед. Голубые глаза короля смотрели ясно и бесхитростно, и Дени не почувствовал ни капли сомнения в правдивости слов, которые он только что услышал.
– Мне вполне достаточно и того, что вы пожелали увидеть меня сейчас, – добавил он.
– Милорд? – переспросил Ричард, будто бы уязвленный. – Я думал, мы друзья. Ты должен звать меня Блонделом.
– Прилюдно?
– О нет, конечно. Понимаю, что ты имеешь в виду. А теперь скажи мне, ты ни в чем не нуждаешься? У тебя довольно денег?
– Ну, я… – начал Дени.
– Я знаю, как расточительны вы, труверы! – рассмеялся Ричард. – Тебе не нужно искать оправдания. Поэты отличаются сумасбродством, и таковыми они должны быть. Я прослежу, чтобы о тебе позаботились. А ты приготовил для меня новую песнь?
– Пожалуй, у меня была…
– Надеюсь послушать ее за обедом сегодня вечером. – Ричард похлопал Дени по колену. – Ты и Арнаут неплохо поладили меж собой, не так ли? Он необыкновенно одаренный человек. Меня бы не удивило, если бы ты завидовал ему… или ревновал. А теперь ближе к делу. Я велел совету собраться сегодня утром. Его члены прибудут с минуты на минуту. Я хочу, чтобы ты посидел в уголке, скажем, на этой скамейке у окна, понаблюдал и послушал.
– Я, милорд?
– Ты, мой друг.
– Но я ничего не понимаю в…
– Успокойся. Совет будет обсуждать вопрос о том, как пополнить казну. Я предвижу, что мои требования вызовут определенное сопротивление, особенно со стороны некоторых знатных особ, которые вполне могут позволить себе заплатить столько, сколько я попрошу, но которые считают, что это невозможно. Я хочу, чтобы ты внимательно следил за всем происходящим и особенно за теми, кто проявит наибольшее упорство. Мы побеседуем с тобой позже и решим, кто из них заслуживает внимания.
Сердце Дени упало.
– Но, милорд, – возразил он, – если речь идет о том, чтобы послать им вызов… Я хочу сказать, что умею владеть мечом и копьем, но едва ли способен победить…
Ричард уставился на него, а потом разразился громким смехом.
– Мой добрый, славный Дени, – сказал он, – не вызов. Большинство из них – священники. Я хочу, чтобы ты сочинил на них сатирические стихи. В несколько строк, расписав их слабости и недостатки, пару язвительных куплетов, которые можно спеть или пересказать шепотом – трюки подобного рода часто производят большее впечатление, чем самое суровое принуждение, заставляют человека понять, какого дурака он свалял. Этим оружием ты владеешь довольно хорошо, не так ли?
Дени не мог скрыть смущения.
– Да, я справлюсь, – подтвердил он. – Коль скоро удары будут нанесены лишь в метафорическом смысле.
– Вот и хорошо. – Ричард встал на ноги, так как камергер уже спешил к нему, а в дверях началась суматоха, вызванная прибытием членов совета. – Подойди ко мне, когда совет закончится.
Скамьи быстро заполнились. Среди собравшихся в зале были знатные лорды, одетые в роскошные туники и пояса, усыпанные драгоценностями, эрлы Эссекса, Лестера и Страйгла, брат короля граф Джон, верховный судья Англии, Ранульф из Гленвиля и еще несколько человек. Присутствовали там епископы, аббаты и приоры со всей Англии. Одни были убелены сединами и сухопары, другие – дородны и упитанны, третьи казались преисполненными смирения и послушания. Вместе с Ричардом на возвышении расположились его канцлер, Уильям Лонгчемп, который, сгорбившись на маленьком складном стуле, окидывал острым взглядом собравшихся, а также архиепископы Руана, Трира, Дублина и Кентербери. Их облачения были сплошь расшиты золотом и драгоценными камнями. Гофмейстер ударил жезлом об пол, и постепенно установилась тишина.
Ричард сидел прямо, засунув за пояс большие пальцы обеих рук. Его золотистые усы слегка топорщились в легкой усмешке. Корона сверкала в рыжих волосах. Даже сидя, он возвышался надо всеми, кто находился на помосте, и господствовал в зале.
– Итак, милорды, – промолвил он, – полагаю, вам не терпится узнать, зачем я созвал совет.
Он одарил их благосклонным взглядом и протянул руку. Канцлер немедленно вручил ему лист пергамента. Ричард просмотрел его и сказал:
– Я держу отчет королевского казначея об итогах фискального года, который завершится двадцать четвертого дня сего месяца, а до этого осталось немногим больше недели. Не сомневаюсь, вы простите, что я предвосхищаю событие, но мы несколько стеснены во времени. Из отчета следует, что годовой доход составил – или составит – 48 781 фунт ровно. По счетным книгам казначейства на пятнадцатое августа приходится сальдо в 66 666 фунтов 13 шиллингов 4 пенни. Однако, как вам известно, коронация обошлась нам весьма дорого. Хотя, уверен, вы согласитесь с тем, что эти расходы были вполне оправданы. Было сделано все возможное, дабы начало правления явилось самым благоприятным предзнаменованием будущего процветания королевства. Сверх того, я возместил королеве-матери стоимость ее приданого, чтобы ей не приходилось больше полагаться на суд по делам казначейства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159