Это тяжело, очень тяжело. А раз уж, господин хранитель, вы изволили заметить, что я, как говорится, не в своей тарелке, то я и позволю себе объяснить причину и спросить у вас совета.
— Пожалуйста, — сказал я, все более и более волнуясь.
— Ну, отлично! Господин хранитель, вот уже несколько дней, как странные вещи творятся в Ангкор-Томе и его окрестностях…
Рафаэль внезапно остановился. В передней раздался звонок.
— Телефон! Что это может быть?
— А! Возможно, это звонит доктор Каброль, знаешь, один из этих типов, что были с нами в кафе. Завтра заседание комитета — будет речь о моей кандидатуре на предстоящих выборах, вот он, наверное, и хочет спросить у меня какие-либо дополнительные директивы. Что такое, Констан?
— Мадам звонит из Монте-Карло. Она просит месье подойти к телефону.
— Мадам?
— Надеюсь, ничего ужасного не случилось, — сказал я.
— Нет. Извини меня. Я сейчас вернусь. А ты пока наполни стаканы. И не забудь про лед.
Рафаэль вернулся почти тотчас же.
— Моя жена вечно что-нибудь придумает, — сказал он смеясь. — Скажи, пожалуйста, надеюсь, ты еще не забыл
бридж? Ведь тогда, на улице Генего, ты был в нем довольно силен…
— Я играл в Мон-де-Марсан — там были неплохие игроки.
— Чудесно. Тогда мы сыграем в бридж.
— Вдвоем?
— Да нет же, вчетвером. Вообрази, моя жена и ее подруга скучают в Монте-Карло. Должно быть, они основательно продулись. Вот они и звонят, спрашивают, нельзя ли организовать бридж, тогда они сейчас же приедут. Когда я сказал, что ты здесь, они так и вскрикнули от радости. Моя жена отлично знает тебя, мы часто говорим с ней о тебе. Вот мы и недурно закончим вечер!
— Предупреждаю тебя, я играю слабо…
— Все равно будешь играть, если они тебе прикажут… Ну-ка, который час? Четверть двенадцатого. Через полчаса они будут здесь. Как раз у нас хватит времени, чтобы закончить рассказ.
— Да, — сказал я, — поторопимся. — Ты каждый раз прерываешь на самом патетическом месте… Итак, что же сообщил тебе бригадир Монадельши? Что он открыл ночные похождения принцессы Манипурской? Не так ли?
— Да, именно так, — сказал Рафаэль. — Но если ты и отгадаешь продолжение, прошу тебя, не говори. Это мешает впечатлению. Донатьен! Донатьен!
Появился один из слуг.
— Предупредите в буфетной о приезде дам. Пусть что-нибудь приготовят, они, может быть, проголодались. И чтобы нам не мешали. Если будет телефон — меня нет. Ты слушаешь меня, Гаспар?
— Я весь — слух.
— Мне льстит твое внимание, — сказал он, улыбаясь. — Тебе первому я рассказываю эту историю и немного горжусь тем, что она производит на тебя некоторое впечатление. Итак, явился Монадельши. По его виду я уже догадался, как и ты, в чем было дело. Но все же предпочел не сжигать немедленно корабли. Таким образом я обезвреживал себя и у меня оставалось время поразмыслить над важным решением, которое, несомненно, я должен был принять.
— Вы говорите странные вещи, бригадир!
— Да, как я уже имел честь сообщить господину хранителю.
— Объясните, в чем дело.
— Господин хранитель, вот уже в течение двенадцати дней внимание мое напряжено. Вы, быть может, припоминаете, я рассказывал вам о пантере, за которой я охотился и упустил ее около Прах-Кхана, между оградой и северными воротами Ангкор-Тома?
— Да, помню.
— Я был тогда немало раздосадован и вбил себе в голову во что бы то ни стало добыть животное. Днем я наметил себе место, откуда я смог бы ее подкараулить, а ночью отправился туда. Эго было дня за четыре, за пять до отъезда миссис Вебб.
— Продолжайте.
— Сидел там часа четыре. Никакой пантеры и не видно. Я было уже хотел уходить, как вдруг в зарослях слышу шум ломающихся веток. Ну, — подумал я, — верно, вместо пантеры — сам тигр… Прицеливаюсь, как раз в этот момент сквозь деревья проскользнул лунный свет. И что же я вижу вместо тигра? Четыре буйволовых рога.
— Диких буйволов!
— Может быть. Но тогда они были в упряжи. За буйволами — повозка, затем двое туземцев, один впереди повозки, другой позади. На повозке большие ящики. Все это двигается мимо меня, на расстоянии меньше чем в метр. Я, понятно, стою, притаясь, не шелохнусь. Даю им немного уйти вперед и собираюсь идти следом за ними, как вдруг — еще буйволы, еще повозки, еще ящики. Обоз проходит под воротами Ангкор-Тома. Отсюда лес идет гуще. Я пользуюсь этим, чтобы подойти ближе. Заметьте, у меня был многозарядный карабин, и я бы смело мог прихлопнуть на месте этих четырех парней. Но к чему? Я знаю туземцев, раненные, они все равно ничего бы не сказали, а мертвые и подавно. Следовало бы лучше узнать, куда направлялись эти ящики. Короче говоря, я продолжал идти следом. Мы вышли на большую площадь Байона. Тут луна вышла из облаков и осветила, как солнце, все. Я вынужден был остановиться у опушки, чтобы дать им возможность пройти вперед. И снова пошел, ускоряя шаги. Как бы не так! Смотрю вправо, влево, вперед и назад — никого и ничего нет. Буйволы, возчики, повозки — все куда-то исчезло.
— Да это, действительно, довольно странно. Что бы могло это значить, как вы думаете?
— Постойте, я еще не кончил. Я возвращаюсь на то же самое место и на вторую и на третью ночь. Все напрасно. Я уже решил, как говорится, махнуть на все рукой. И вот сегодня утром, делая обход в стороне ворот Победы, около Барэй, я подсмотрел глухаря. Раненный, он прячется в папоротнике, я стараюсь осторожно найти его, боясь наткнуться на гнездо маленьких кобр. И вот в тот момент, когда мне кажется, что я его уже настиг, как вы думаете, на что я наткнулся? На два ящика, такие же, как и те. Они были сколочены из крепких досок, толщиною с мою руку, окованы железными обручами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58