Все мыслимое и немыслимое с тобой уж свершилось, так чего же сопротивляться-то?Но просто лечь и ждать прихода смерти он не мог. Взять и застрелиться он тоже не мог.Булгарин замер.– Господи! Убей меня! Господи!!! – крикнул он в ночь. – Почему ты не убьешь меня, господи?! Зачем я тебе?– Фаддей…До чего слаб глас твой, господи, на дороге лесной, снегом запорошенной. Глас?Фаддей дернул головой, обернулся судорожно. И узнал. В солдатской шинелишке, пусть, все равно это…– Полина?.. – прошептал замерзшими губами.А она уже висела у него на шее. Фаддей обхватил Полину руками, не в силах промолвить больше ни слова. Просто прижал изо всей мочи к себе, даже не думая о том, что может причинить ей боль, и опасаясь лишь одного – снова потерять навсегда.И потерял… равновесие. Они лежали в снегу, так и не разжимая объятий. Лежали целую вечность. А потом его щеке стало вдруг жарко и мокро. Слезы. Полина плачет. Фаддей растерянно погладил ее по спине, чтобы хоть как-то успокоить.– Мы же вместе, – прошептал он, не веря собственным словам.Полина молчала. Ей тоже было непросто найти те самые, единственно-нужные слова. Она не забыла его, она искала его. И нашла, хотя оба уже не верили в это, не верили в возможность счастья. Господи, спасибо тебе за то, что ты подарил нам счастье, счастье посреди льда и смерти.– Ты отведешь меня домой? – жалкий тоненький голосок. Нет, не голосок, а мольба о помощи. – Ты отведешь меня домой?
…Река преградила им дорогу. Два моста, переброшенные через Березину, для кого-то станут спасением, а кто-то так и не сможет пересечь их.По реке проплывали льдинки, так и не стала Березина на зиму.Полина, улыбаясь, предложила «испечь блинчики».– Я тренировалась, честно, – хихикнула она, отыскивая камешек.Фаддей тоже засмеялся.– Ну, так у тебя фора! Я-то блинчики не пек.– Вот и позанимаешься, – лучезарно улыбнулась Полина.Фаддей нежно поцеловал ее в щеку.Ночь подступала слишком быстро. Они развели огонь, замотались в попоны. У Полины были еще три пригоршни ржи в кармане, ими они и поделились друг с другом. Долго сидели у огня, не в силах согреться. Вроде и морозы в последние дни отступили, а холод из глубин тел и душ так уходить и не хотел. Этот холод не изгнать было ни поцелуям, ни объятьям.Очень медленно обретали они слова, которыми способно выразить счастье. И только обретя слова эти, стали рассказывать о том, что довелось пережить с прошлой весны.– Почему ты просил бога убить тебя? – спросила Полина. Только сейчас ведь спросить осмелилась.– Потому что я потерял надежду. А без нее жить нельзя. Вот я и кричал к господу о скорой смерти, – отозвался Фаддей. И улыбнулся: – Но я вновь нашел тебя. Завтра мы отправимся в путь. Я обязательно доставлю тебя домой. Обещаю.– Давай не будем говорить о завтрашнем дне, – виновато попросила Полина.Фаддей напрягся – что-то волнует его милую баронессу. И сердце мигом сжалось от недобрых предчувствий.– Что с тобой? – только и спросил он.– У меня больше никаких сил не осталось, Фаддей, – прошептала Полина. – Я… я не могу идти дальше.– Ты сможешь, – упрямо возразил Фаддей. – Я же с тобой. Я помогу тебе. Ты вырвешься из золотой клетки смерти.– Да, – отозвалась Полина. – Об этой клетке я очень часто думала.– Мы обязательно из нее вырвемся, Полинушка! Веришь ли мне?Она доверчиво кивнула головой, с глаз спала пелена беспокойства.– Но ты права, – вздохнул Фаддей. – Давай не будем думать о завтрашнем дне… 5 Четырнадцатого ноября под прикрытием установленной на берегу сорокапушечной батареи французская армия во главе с Наполеоном начала переправляться через реку Березину. Оттеснив русские кавалерийские отряды, маршал Удино поспешил занять зембинское дефиле. Когда войска Чичагова и Витгенштейна подошли к Студянке, Наполеон со старой гвардией был уже в Плещаницах.Забившись в глубину крытого возка, Наполеон бежал от армии – неузнанный и таинственный.На переправе он спросил одного крестьянина:– Скажи, любезный: много ли дезертиров переправилось здесь до меня?– Нет, – был ответ. – Вы – первый… Но всей неприятельской армии все-таки перейти на тот берег не удалось…Страшные крики и гром канонады разбудили его. Фаддей в тревоге огляделся по сторонам. Полина все еще сладко спала.Булгарин торопливо выбрался из-под попоны. То, что он увидел, глянув в сторону реки, окатило сердце волной ледяного ужаса.Он видел людское море, затопившее деревянные мосты через Березину. Гранаты рвались непрерывно, в воздух летели ошметки человеческих тел. В смертном страхе остатки Великой Армии мчались к мостам, спасаясь от обстрела русской артиллерии. Воздух пронзали крики падающих в ледяную воду, – тех, кто уже никогда не выплывет из этой реки забвения.Войска Чичагова атаковали. И спасения от них не было.Перед ними была Березина, за спиной – армия русского императора. Аки море Красное и фараон египетский. Оставалось и впрямь лишь одно: вскинуть руку к небесам и молиться, чтобы разверзлись воды, отступили в сторону и пропустили армию неудачников, которым так и не суждено обрести свою землю обетованную. Вот только в войске русском не то что в воинстве фараоновом, не на колесницах, чай, вслед несутся, а из пушечек бьют. О сопротивлении и думать не приходилось. Какое уж тут сопротивление, если Наполеон и гвардия его старая первыми через мосты бежали.Фаддей повернулся к Полине. Ох, до чего же права-то она оказалась! День наступивший жесток к ним сверх всякой меры. Как мирно спит она! И будить-то не хочется, покоя ее лишать. Но им спасаться надобно. Фаддей осторожно потряс Полину за плечо:– Надобно к мосту пробираться, Полинушка, – заволновался Булгарин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61