За моей спиной висят клетки. Ника за решеткой, словно дикий зверь какой-то».– Идемте! – решительно произнес Домбоно. И царственно кивнул своей «армии». Стена железных наконечников отпрянула в стороны, открывая дорогу к огромным воротам, с двух сторон охраняемым сказочными золотыми существами: тела человечьи, головы птичьи, а лапы – львиные. – Уж пожалею вас, не буду гонять по лестнице. Проведу иным путем, – усмехнулся Домбоно.«Вот он какой, дворец-то, – подумал Холодов. – Я все-таки добился своего! Ника, я добился своего! Они отведут меня к этой богине! Они не стали убивать меня! Через час-другой – самое большее – тебя вновь спустят на землю, выпустят из клетки! Твоя свобода – мое первое условие, иначе никого я оперировать не буду».Внезапно Алексей почувствовал себя очень сильным. Почувствовал, какой властью обладает он надо всей Мерое. Над этим сказочным царством-государством.«Будем надеяться, что это и в самом деле остеома, – подумал Алексей, идя вслед за Домбоно к дворцу. – Господи боже, сделай так, чтобы Пашка оказался прав. Если ж это и в самом деле рак костей… Ника, тогда нам не спастись. Тогда я бессилен…»Перед входом во дворец он замер, оглядываясь на стены храма. Люди в клетках отсюда были практически совсем не видны, маленькие такие букашки… Но Алексей все равно знал, что сейчас все они стоят у решеток и смотрят на него. Савельев, вероятно, уже все рассказал им. Какой же невероятной надеждой живут они сейчас! С какой последней, отчаянной верой думают сейчас о нем!Большая рука Домбоно опустилась ему на плечо. Алексею показалось, что его тело насквозь пронзило током. «Вот оно, то самое, о чем рассказывал Пашка, – понял он. – Загадочная сила. Да этот человек просто комок какой-то удивительной энергии».– Спустите клетки вниз! – громко попросил Холодов.– Нет.– Вы что, столь мало цените своего будущего царя?Домбоно не ответил. Он хлопнул его по плечу, довольно больно хлопнул, надо сказать, так что болью стрельнуло даже в голову Холодова. А затем повел во дворец.Сколько времени прождал Холодов, промаялся между сияющими золотыми стенами с удивительными письменами и картинами, он бы и сам никогда не сказал – ему самому эти часы ожидания показались вечностью. Он стоял в огромном зале, поглощенный абсолютной тишиной. Настороженно оглядывался в поисках двери, но повсюду были только золотые стены… стены из фантастических романов и повестей. Казалось, они рассказывали историю Мерое… Тысячелетия счастья в горной долине, в благодатном чреве матери-земли.Шаги Холодова были единственным звуком, жалкой попыткой порвать безукоризненное полотнище тишины.Эти шаги бисером бились в уши. Самому Холодову они казались ударами молоточков внутри черепа. А потому он замер в ожидании невесть какого зрелища.Наконец, незримая дверь в стене открылась. Появился Домбоно в ореоле загадочного света. За ним два жреца несли кровать. На ложе, замотанный в золотую пелену, лежал Мин-Ра. Лежал неподвижно… Неподвижность, стылая заторможенность казались в Мерое символами божественности… А еще тишина, эта ужасная, мертвая тишина!Холодов вздрогнул. Ложе поставили в двух метрах от него; жрецы бесшумно удалились. Домбоно указал на детское тельце.– Я повторю то, что уже говорил вашему товарищу: коснувшись сына Солнца, вы неразрывными нитями связываете свою жизнь с его жизнью.Холодов молча кивнул головой. Судорога сдавила горло. «Давай, парень, – шепнул он. – Обследования, диагноз, приговор, можно оперировать или нет. Прогноз, от которого зависит наша жизнь. Жизнь Ники…»– Это что такое? – наигранно возмутился он, а сердце ушло в пятки. – Это почему это парень на кровати лежит?! Пусть встает.Домбоно глядел на Холодова так, как будто Алексей только что убил Мин-Ра. Мальчик не шевелился, только пальчики едва заметно подрагивали. Нервозно перебирали расшитую золотом пелену.– Что такое? – громко повторил Холодов. – Парень должен встать.– Но это невозможно! – Домбоно едва пришел в себя от ужаса. – Он и так еле жив от боли.– Вот это я и хочу увидеть!– Никто не должен видеть, как страдает сын Солнца!– За исключением его врача. А я теперь – его врач!Откуда-то издалека до него долетел голос… нереальный, звеняще-вибрирующий, металлический.Звуки чужого языка, которые, возможно, звучат мелодией, когда рождает их не этот холодный голос. Языка, который он даже пытался учить вслед за Пашкой и Никой, но как видно, кишка оказалась тонка, хотя кое-что сейчас он начинал припоминать.Домбоно скрестил руки на груди и повернулся к Холодову. В золотых одеждах запутался солнечный зайчик, такой яркий, что был способен ослепить глаза. А у золотой стены стояла женщина, подобная солнцу.Мальчик на кровати взволнованно вздрогнул. Свет на стене погас. Холодов, обалдев, глядел туда, где только что стояла богиня Мерое. Теперь он видел лишь золотую стену, украшенную картинками из истории Мерое.– Мин-Ра сейчас поднимется, – мрачно сообщил Домбоно. – Его жизнь связана с вашей жизнью…– Это начинает надоедать! – отмахнулся от него Алексей. – А я уже сыт по горло древними ритуалами! Ваша царица кажется мне единственно разумным человеком в здешних краях. Я бы хотел поговорить с ней.– Если она захочет…– Вот уж ни за что не поверю, что матери неинтересно узнать, что с ее ребенком. Я ведь буду с ней говорить как врач, как медик…Глаза Домбоно угрожающе сверкнули. «Ага, – усмехнулся Холодов. – Здесь все, как у нас, родимых. Такая же снедающая зависть врачей. Домбоно тут „главврач“, его слово – закон. И вот является нежданный-негаданный нахал и говорит нечто, что ему не по вкусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69