Филиппе сидел за рулем и весело напевал какую-то английскую песенку.Холодов сидел рядом с ним. Сидел грустный, с окаменевшим лицом. «Только не оглядывайся, – просил он, умолял самого себя. – Холодов, только не оборачивайся, пожалуйста… Нет никакой Мерое.Вырви ее из своего сердца. Черт побери, Холодов, вырежи ее как аппендицит! Как частичку души…»
Стояла ясная, звездная ночь. Тихая-тихая. И царица-богиня Сикиника сказала своему сыну:– Сейчас он уедет от нас в свой мир и никогда больше не вернется, Мин-Ра. Никогда! Знаешь ли ты, что это значит: никогда?– Да, мамочка, знаю. Никогда – это как смерть…Они сидели рядышком у окна и смотрели на звезды. Сидели, крепко обнявшись, мальчик затих, прижавшись белокурой головенкой к плечу матери…– А тот, второй, высокий и добрый остался с нами, да? – внезапно спросил он.– Да, он остался с нами.– Навсегда? – улыбнулся мальчик.– Да…– Навсегда – это тоже как смерть, да, мама? Богиня плакала…Кто разверзнет уста и расскажет о нас, да будет проклят! Забудьте нас… Только не забывайте нас…
Над вершиной пирамиды просыпалось новое утро. Савельев в новом необычном и немного неудобном одеянии сидел рядом с Домбоно и вслушивался в пение верховного жреца:– Ты величаво встаешь над краем небес, о живой Атон! Ты тот, с кого начинается все живое. Когда ты сияешь с восточного горизонта, ты наполняешь всю землю своей красотой. Ты прекрасный, великий и блестящий, ты высоко поднимаешься над землями, которые создал, обнимая их своими лучами, крепко держа их для своего любимого сына. Хотя ты далек, но лучи твои трогают землю; хоть ты в людских глазах, но следы твои незримы…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69