Драгоценности и бумаги – вот содержимое сейфа Пфарров. Составные части, которые никак не стыкуются. Что мы еще имеем? Фрагменты убийства, которые, в свою очередь, не монтируются с теми, которые связаны с ограблением.
Инга прищурилась и стала похожа на умную кошку. Иногда женщины смотрят на нас так, что мужчина, неизвестно почему, чувствует себя идиотом и потом только удивляется, как эта мысль не пришла ему в голову. Признаться, поначалу это вызвало у меня раздражение, но, когда она заговорила, я понял, каким был болваном.
– А может, здесь изначально никакой головоломки нет и не было? Или ты пытаешься выстроить одну модель из двух элементов, а имеешь дело с двумя моделями?
Для того, чтобы смысл этих слов дошел до моего сознания, потребовалось какое-то время.
– Ну, черт! Конечно же, именно так!
Соображения, которые высказала Инга, для меня явились настоящим откровением: я пытался распутать одно преступление, когда речь шла о двух.
Мы оставили машину на Ноллендорфплац в тени эстакады городской надземки. По мосту над нашими головами пронесся поезд, наполнив грохотом всю округу. Но каким бы оглушительным ни был этот шум, он не мог стряхнуть сажу, которую годами исторгали трубы гигантов Темпельхофа и Нойкелъна и которая оседала на стенах домов, окружавших площадь и знававших лучшие времена. Мы двигались по направлению к Шенебергу, району мелкой буржуазии. Нам предстояло разыскать на Ноллендорфштрассе пятиэтажный дом, в котором обитала Марлен Зам.
На пятом этаже нам открыл дверь молодой человек в форме штурмовика какого-то особого подразделения СА, какого именно, я определить не сумел. На вопрос, здесь ли живет фрейлейн Зам, он ответил утвердительно и добавил, что он ее брат.
– А кто вы такой?
Передав свою визитную карточку, я спросил, не могу ли поговорить с его сестрой. Молодой человек не скрывал, что наше вторжение некстати, и я, признаться, усомнился в их родстве – солгать не трудно. Он пригладил свою густую, цвета соломы шевелюру и, прежде чем пропустить нас, бросил быстрый взгляд через плечо.
– Сестра отдыхает, но я все-таки попробую что-нибудь выяснить для вас, господин Гюнтер.
Он закрыл за нами дверь и попытался придать своему лицу более приветливое выражение. Из-за толстых губ возникала отдаленная ассоциация с типичной негритянской улыбкой. Именно так, во всю ширь, он и улыбался, но при этом его голубые глаза оставались холодными, и он все время переводил взгляд с меня на Ингу, а с Инги на меня, как будто следил за игрой в теннис.
– Пожалуйста, подождите минутку.
Когда он ушел, Инга показала на стену, где над буфетом висели целых три портрета фюрера.
– Они определенно перестраховались, демонстрируя свою верность режиму.
– Разве ты не знаешь, что придумали в Вулворте: купи двух фюреров, и третий получишь бесплатно.
Зам вернулся в сопровождении крупной красивой блондинки с несколько меланхоличным носом и выступающей вперед челюстью, что придавало ее лицу какую-то сдержанность. При этом казалось, что ее короткая, тренированная шея почти не гнется, а такие руки, цвета бронзы, можно обычно встретить у лучников или теннисистов. Это и была его сестра Марлен. Когда она своей пружинистой походкой вошла в прихожую, я про себя подумал, что фигурой Марлен напоминает камин в стиле рококо.
Нас пригласили в небольшую скромную гостиную, где мы втроем устроились на дешевом диванчике, обитом коричневой кожей, а ее брат остался стоять, опираясь рукой о дверь и с подозрением поглядывая на меня с Ингой. За стеклянными дверцами высокого шкафа из орехового дерева стояли спортивные кубки в таком количестве, что их бы хватило на призы какой-нибудь школе, и не одной, наверное.
– Впечатляющая коллекция, – сказал я как бы в пространство. Мне иногда кажется, что если оценивать мое искусство светской беседы по пятибальной шкале, то больше двойки я ни за что не получу.
– Пожалуй, – сказала Марлен, потупившись с видом скромницы.
Ее брат этим качеством явно не обладал.
– Моя сестра – спортсменка. И если бы не травма, она сейчас участвовала бы в Олимпиаде и защищала честь Германии. Она бегунья.
Инга и я что-то промычали в знак сочувствия. Марлен взяла мою визитную карточку и прочитала еще раз.
– Чем я могу помочь вам, господин Гюнтер?
– Меня пригласила Немецкая страховая компания для расследования обстоятельств гибели Пауля Пфарра и его жены. Мы обращаемся ко всем, кто их знал, чтобы установить подробности их гибели. Это позволит моему клиенту быстрее решить вопросы, связанные с оплатой.
– Понятно. – Марлен глубоко вздохнула. – Конечно-конечно.
Я подождал, не произнесет ли она что-нибудь более вразумительное, но не дождался, и мне пришлось ее чуть-чуть подтолкнуть.
– Если я не ошибаюсь, вы работали секретаршей господина Пфарра в министерстве внутренних дел.
– Да, это так.
Она оставалась непроницаемой, как настоящий карточный игрок.
– Вы и сейчас там работаете?
– Да, – сказала она по-прежнему безразлично, не меняя тона.
Я вопросительно посмотрел на Ингу, но в ответ она лишь приподняла идеально подрисованную бровь.
– Скажите, отдел господина Пфарра по проблемам коррупции в руководстве рейха и Немецком трудовом фронте все еще существует?
Несколько секунд она изучала носки своих туфель, а потом посмотрела мне прямо в глаза.
– А кто вам об этом сказал? – Она говорила ровным тоном, но я понял, что мои слова ее ошеломили.
Теперь важно было развивать наступление.
– Может быть, его убили именно потому, что кому-то не понравилось, что он совал свой нос в чужие дела, а если более прямо – в чужие тайны?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94