Как я уже сказал вашей супруге, я уверен, что духи наших далеких германских предков не покинут нас и расскажут нам о том, что с ней случилось, как раньше они рассказывали нам о других вещах.
Он повернулся и указал на стол.
- Начнем? Господин Штайнингер, вы и ваша жена сядете по обе стороны от меня. Все возьмутся за руки. Это увеличит силу нашего сознания. Господин Штайнингер, старайтесь не отпускать руки, что бы вы ни услышали и ни увидели, поскольку это может привести к разрыву контакта. Вы хорошо меня поняли?
Мы кивнули и заняли наши места. Когда все расселись, я заметил; что Гиммлер ухитрился сесть рядом с Хильдегард и оказывает ей всяческие знаки внимания. Я вдруг подумал, как бы повеселились Гейдрих и Небе, расскажи я им, что провел вечер, держа за руку Генриха Гиммлера. Я чуть было не рассмеялся и, чтобы скрыть улыбку, отвернулся от Вайстора и оказался лицом к лицу с высоким учтивым господином, похожим на Зигфрида, - в вечернем костюме, с такими мягкими и вкрадчивыми манерами, которые приобретаешь, только если искупаешься в крови дракона.
- Меня зовут Киндерман, - представился он. - Доктор Ланц Киндерман к вашим услугам, господин Штайнингер. - И взглянул на мою руку так, словно это была не рука, а грязное посудное полотенце.
- Вы, кажется, знаменитый психотерапевт? - спросил я.
Он улыбнулся.
- Сомневаюсь, что меня можно назвать знаменитым, - возразил он, но в его голосе я уловил удовлетворение. - Тем не менее благодарю вас за комплимент.
- Вы австриец?
- Да. А почему вы спрашиваете?
- Хочу знать хоть что-нибудь о человеке, которого держу за руку, ответил я и крепко схватился за него.
- Сейчас я попрошу нашего друга Отто выключить свет, - сказал Вайстор. - Но прежде я хотел бы, чтобы мы все закрыли глаза и глубоко вздохнули. Это нужно для того, чтобы расслабиться. Только если мы все расслабимся, духи будут чувствовать себя уютно и в награду расскажут нам все, что смогут увидеть.
Вам будет легче, если вы станете думать о чем-нибудь умиротворяющем, например о цветах или облаках. - Он сделал паузу, в тишине было слышно только дыхание людей, сидящих вокруг стола, и тиканье часов на камине. Потом Фогельман прочистил горло, и Вайстор заговорил снова: - Попытайтесь мысленно полностью слиться с теми, кто сидит с вами рядом, так, чтобы мы смогли чувствовать силу нашего круга. Когда Отто выключит свет, я войду в транс и позволю духу овладеть моим телом. Он будет управлять моей речью и всеми функциями моего тела, поэтому я буду очень уязвим. Не издавайте резких звуков и не перебивайте меня. Если хотите обратиться к духу, говорите тихо или пусть Отто говорит за вас. - Он еще помолчал. - Отто, свет, пожалуйста.
Я услышал, как Ран встал, словно только что очнувшись после глубокого сна, и, еле передвигая ноги, пошел по ковру.
- С этого момента Вайстор заговорит только тогда, когда дух войдет в его тело, - сообщил он. - Вы будете слышать мой голос, я буду говорить с ним во время транса.
Он выключил свет, и через несколько секунд я услышал, как он вернулся на свое место в круге.
Я пристально всматривался в темноту, туда, где сидел Вайстор, но, как ни старался, не видел ничего, кроме странных расплывчатых фигур, которые появляются перед глазами, когда вдруг резко наступает темнота. Я обнаружил, что слова Вайстора об облаках и цветах напомнили мне об автоматическом маузере, спрятанном у меня под пиджаком, в обойме которого в полном боевом порядке лежат девятимиллиметровые патроны.
Первое, что я почувствовал, дыхание Вайстора изменилось - он начал дышать медленнее и глубже. Через некоторое время оно стало почти неуловимым, и, если бы его рука не сжимала мою, хотя и гораздо слабее, чем прежде, я мог бы подумать, что он исчез.
Наконец он заговорил, но это был голос, от которого у меня мурашки побежали по коже и волосы на голове зашевелились.
- В меня вселился мудрый король из очень, очень далекого прошлого, произнес он, и вдруг его рука с силой сжала мою. - Из того времени, когда три Солнца сияли на северном небосклоне. - Вайстор вздохнул долгим тягостным вздохом. - Он потерпел жестокое поражение от Шарлеманя и его христианского войска.
- Вы были саксонцем? - тихо спросил Ран.
- Да, саксонцем. Франки называли их язычниками и за это предавали ужасной, мучительной смерти. - Казалось, он колеблется. - Это очень трудно пересказать. Он говорит, что за кровь нужно платить. Он говорит, что германские язычники опять стали сильными, и они должны отомстить франкам и их религии во имя старых богов. - Затем он издал хрюкающий звук, как будто его ударили, и снова замолчал.
- Не беспокойтесь, - пробормотал Ран. - Духи уходят иногда довольно грубо.
Через несколько минут Вайстор снова заговорил.
- Кто ты? - спросил он мягко. - Девушка? Не скажешь ли нам свое имя, дитя? Нет? Ну, давай же...
- Не пугайся, - сказал Ран. - Пожалуйста, подойди к нам.
- Ее зовут Эммелин, - сообщил Вайстор. Я услышал, как Хильдегард судорожно вздохнула.
- Твое имя Эммелин Штайнингер? - спросил Ран. - Если это так, то здесь твоя мать и твой отец. Они хотят поговорить с тобой, дитя.
- Она говорит, что она не дитя, - прошептал Вайстор. - И что один из этих двоих людей не является ее настоящим родителем.
Я напрягся. А что, если это все по-настоящему и Вайстор действительно обладает даром ясновидения?
- Я - ее мачеха, - сказала Хильдегард с дрожью в голосе, и я подумал: неужели она не поняла, что Вайстор должен был сказать: "Вы оба не являетесь ее настоящими родителями"?
- Она говорит, что скучает по своим урокам танцев. Но особенно она скучает по вам обоим.
- Мы тоже по тебе скучаем, дорогая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90