Затем открыл заднюю дверь и потряс Киндермана за плечо.
- Выходите, - приказал я и протянул ему ключ от наручников, разомнем-ка еще раз ноги.
Я указал ему на дорожку впереди, освещенную фарами "мерседеса". Мы дошли до конца освещенного пространства и остановились.
- Так, достаточно, - сказал я. Он повернулся лицом ко мне. Синхронность. Мне нравится это слово. Оно выражает то, что долгое время не давало мне покоя. Я независимый человек, Киндерман. А моя работа заставляет меня еще больше ценить эту независимость. Я, к примеру, никогда бы не стал писать никому номер моего домашнего телефона на своей визитной карточке. Только если бы этот человек что-то для меня значил. Поэтому, когда я спросил мать Рейнхарда Ланге, почему она обратилась ко мне, а не к кому-то другому, а она показала мне мою карточку, которую извлекла из кармана пиджака Рейнхарда, прежде чем отправить его в чистку, я, конечно, задумался. Ведь сын объяснил ей, что взял мою визитку с вашего стола. Мне стало интересно, была ли у него на это причина. Возможно, что и нет. Теперь, я полагаю, мы никогда этого не узнаем. Но как бы то ни было, это означает, что моя клиентка заходила в ваш кабинет в тот самый день, когда она исчезла навсегда. Разве это не синхронность?
- Послушайте, Гюнтер. С вашей клиенткой приключился несчастный случай. Она стала наркоманкой.
- Как это случилось?
- Я лечил ее от депрессии. Она потеряла любимого человека. И принимала больше кокаина, чем требовалось. Впрочем, по ее виду это было совершенно незаметно. Когда я понял, что она становится наркоманкой, было уже слишком поздно.
- Что же с ней произошло?
- Однажды она пришла ко мне в клинику очень расстроенная и сказала, что по соседству со своим домом нашла работу, очень хорошую работу, и чувствует, если я ей немного помогу, она сможет ее получить. Сначала я отказался. Но она очень настаивала, и я в конце концов согласился. На некоторое время я оставил ее одну. Думаю, она очень давно не принимала наркотиков, и ее обычная доза оказалась для нее слишком велика. Должно быть, она захлебнулась рвотными массами.
Я ничего не сказал. Не подходящая обстановка. Месть совсем не сладка. Ее истинный вкус - горечь, а потом, вероятнее всего, жалость.
- Что вы собираетесь делать? - нервно спросил он. - Ведь не убьете же вы меня? Послушайте, это и вправду был несчастный случай. Разве вы можете убить за это?
- Нет, - сказал я. - Не могу. За это не могу. - Я увидел, как он с облегчением вздохнул и шагнул мне навстречу. - В цивилизованном обществе не полагается хладнокровно убивать людей.
Только мы жили в гитлеровской Германии, где царило еще большее варварство, чем во времена язычников, перед которыми так преклонялись Вайстор и Гиммлер.
- Но за убийство всех тех несчастных девушек кому-то придется это сделать.
Я направил пистолет ему в голову и выстрелил, сначала один раз, потом еще несколько.
Со стороны узкой извилистой дороги Вевельсбург выглядел как типичное вестфальское селение со множеством изображений Девы Марии на стенах, у обочин дорог и домиками, наполовину каменными, наполовину деревянными, словно сошедшими со страниц волшебных сказок, перед которыми лежали там и сям детали сельскохозяйственных машин.
Я был уверен, что здесь вполне можно встретить что-нибудь сверхъестественное, поэтому не очень удивился, когда, остановившись, чтобы спросить, как проехать к школе СС, увидел крылатых грифов и рунические символы, вырезанные или написанные золотом на черных створках и переплетах окон. Мне показалось, что я очутился в мире ведьм и колдунов, и я был почти готов к встрече с уродиной, появившейся в проеме двери, окутанной клубами дыма и запахом жарящейся телятины.
Девушке было не больше двадцати пяти, и если бы не огромная раковая опухоль, поглотившая половину ее лица, она выглядела бы даже привлекательной. Я замешкался на какое-то мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы она разозлилась.
- Ну? Чего уставился? - спросила она, при этом ее раздутый рот сложился в гримасу, обнажившую потемневшие зубы и что-то еще более темное и неприятное. - Ты знаешь, который час? Что тебе нужно?
- Простите за беспокойство, - извинился я, стараясь смотреть на ту часть лица, которую не обезобразила болезнь, - но я немного заблудился и надеялся, что вы покажете мне дорогу к школе СС.
- В Вевельсбурге нет никаких школ, - отрезала она, с подозрением разглядывая меня.
- Школа СС, - повторил я растерянно. - Мне сказали, что она где-то здесь...
- А, это! - резко оборвала она меня и, повернувшись, указала на дорогу, ведущую к подножию холма. - Вон туда. Сначала повернешь направо, потом налево. Вскоре после этого увидишь огороженную с одной стороны узкую дорогу, которая поднимается вверх по склону. - Злобно смеясь, она добавила: - Школа, как ты ее назвал, там, наверху. - С этими словами она захлопнула дверь.
Хорошо жить в деревне, подумал я, направляясь к "мерседесу". У сельских жителей гораздо больше времени на простые радости.
Я нашел эту огороженную дорогу и, поднявшись на машине вверх по склону, въехал на мощенную булыжником площадку.
Теперь я понял, почему эта девушка с почерневшим ртом так забавлялась. То, что открылось моим глазам, было так же похоже на школу, как зоопарк на ярмарку домашних животных или собор на зал для приемов. Гиммлеровская школа на самом деле представляла собой внушительных размеров замок с башнями, увенчанными куполами, одна из которых угрожающе нависла над площадью, словно гигантская каска прусского солдата.
Я подъехал к маленькой церквушке, невдалеке от которой стояло несколько армейских грузовиков и штабных машин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90