Драгоценная вода. Даже думать о ней было почти так же приятно, как пить ее.
Тигхи лежал с закрытыми глазами и слушал удалявшийся гул рассветного шторма. Наконец беснование стихии прекратилось, и Тигхи услышал шорохи листвы, скрипы сучьев и стук капель влаги. Приятные, музыкальные звуки.
Тигхи открыл глаза. Звуки, которые он сейчас слышал, наводили на размышления. Было странно думать, что такие простые вещи, как стук капелек влаги и шорох листвы, могли звучать настолько по-человечески. Их можно было сравнить со звуками, которые производит младенец, сосущий материнскую грудь. Они навевали Тигхи воспоминания о жизни в деревне; он вспомнил, что когда девушка по имени Инти родила ребенка, то часто кормила его грудью, и он издавал такое же чмоканье и бульканье. Еще звуки напомнили ему козлят, сосавших материнские соски. Тигхи подумал о своей ма. В памяти возник ее яркий образ; ее лицо, которое вдруг высветилось до мельчайших подробностей; улыбка, полная тепла и любви.
Дед Джаффи убил ее. Столкнул с мира. Тигхи забыл об этом; ужасное событие просто выпало из его памяти. Он выдавил его из памяти, как выдавливают молоко из вымени козы. И к юноше вернулся старый рефрен; незначительность всего происходящего. Люди – муравьи, стена – муравейник. После всего, что он видел: великое столкновение двух империй, война, которая потрясла всю стену, – идея, что дед убьет свою собственную дочь ради нескольких коз, ради того, чтобы еще более укрепить свое положение самого влиятельного человека в деревне, показалась юноше абсурдной и мелочной. Она не имела масштаба. И это, в свою очередь, заставило Тигхи вернуться к своему восприятию всего окружающего. Наверное, эта мысль была как нельзя кстати, потому что все огромное, возвышавшееся над ним бескрайнее пространство мировой стены являлось просто-напросто миниатюрным сооружением, экспериментом маленького бога с ограниченными возможностями.
Настроение Тигхи испортилось. Выпутавшись из объятий Ати, он сел и попытался сосредоточиться на боли в паху. Однако ничего не получилось, потому что боль уже почти не ощущалась.
Он протер глаза и посмотрел туда, где лежал Мулваине.
Происхождение чавкающего, хлюпающего звука стало очевидным.
Какая-то тварь – очевидно, катерпил с когтями, хотя по величине она была куда меньше, чем те, о которых рассказывал Уолдо, – вгрызлась в ногу Мулваине. Она уже полностью прогрызла колено, и теперь вся нижняя часть ноги – голень и ступня – отделилась от тела Мулваине и не отваливалась только потому, что ее удерживала штанина. После этого катерпил с когтями принялся обгладывать бедро Мулваине, точно так же, как маленькая гусеница обгладывает зеленый лист.
– Нет! – вскрикнул Тигхи. – Нет!
Он вскочил и бросился к телу Мулваине.
Катерпил с когтями имел серо-зеленую окраску и в окружности был такой же величины, как и сам Тигхи, хотя, если бы его поставили вертикально, он был бы пониже юноши. На разделенной кольцами на части спине росли густые светло-коричневые волосы, а из-под пластин выбивалась щетина потемнее и покороче. Когда тварь глотала мясо, которое ее черные, дергавшиеся челюсти откусывали от бедра Мулваине, видневшегося из разорванной штанины, ее бок, покрытый плотной, гладкой кожей, пульсировал и перекатывался. Чавканье перемежалось хрустом, когда челюсти катерпила вместе с мясом перемалывали кости.
Тигхи ухватился за сук и принялся ожесточенно дергать его. Ему пришлось заломить его пару раз, прежде чем он оторвался. Он бросился вперед и начал хлестать суком гусеницу-катерпила. Листья, оставшиеся на суку, смягчали удары. Кроме того, они не давали размахнуться как следует. Катерпил не реагировал на нападение Тигхи, словно ничего и не происходило.
К тому времени проснулись и повскакали со своих мест остальные. Охваченные ужасом при виде отвратительного зрелища, они плакали и оглашали воздух истошными криками. Какая-то часть разума Тигхи, несмотря ни на что, продолжала функционировать с предельной четкостью и ясностью. Юноша принялся лихорадочно обрывать с сука ветки с листьями. Через несколько секунд сук превратился в дубинку, пусть и не слишком большую.
Тигхи подступил к гигантскому насекомому и начал лупить его дубинкой по спине, покрытой панцирем. Впервые катерпил с когтями перестал делать то, что он делал. Чавканье и хлюпанье прекратились. Тварь повернула голову и смерила Тигхи каменным взглядом. Ее глаза представляли собой скопища крошечных шариков, миллионы малюсеньких яиц насекомых, находившихся по обе стороны головы. Под глазами был рот, весь в крови и волокнах мяса. Он безостановочно открывался и закрывался.
Тигхи испытал прилив страха. Один вид этого чудовища внушал страх. Взгляд его отвратительных глаз не оставлял сомнений относительно его намерений. У Тигхи возникло непреодолимое желание бросить дубинку и бежать как можно дальше и быстрее. Это было невыносимо. Взгляд монстра заставлял отводить глаза. Однако руки Тигхи действовали почти механически, не подчиняясь мозгу.
Используя дубинку в качестве рычага, они просунули ее под сравнительно мягкое брюхо катерпила с когтями и перевернули его. Катерпил отреагировал с ужасающей быстротой, свернувшись и защелкав челюстями; однако угол наклона дубинки был уже слишком высоким, и челюсти сомкнулись в воздухе, а не на бедре Мулваине. Еще пара секунд – и тварь уже кувыркалась в воздухе.
Раздался громкий треск сучьев и веток, и монстр, проламывая себе дорогу в зарослях, покатился вниз и исчез из поля зрения Тигхи и остальных.
Тигхи часто дышал. В глазах его стояли слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176