Вот это – за того слепого нищего, которого она видела сегодня на улице. Его болезнь была бы излечима в мире, где медицина развита получше. А это – за тех крестьян, которых обрекли пахать землю, считая придатками этой земли, а не людьми. Это – за женщин, погибающих при родах нежеланных детей. Это – попам, пособникам предрассудков, насажденных правящей элитой, попам, впаривающим своей пастве фальшивые утешения будущей жизни, когда все ужасы, верующих преследующие, из цивилизованных миров давно изгнаны. А это, вот это и вот это – тем, кто к ней относится как к человеку третьего сорта. Злость требовала множества ката .
Не хочу я этого мира. Не люблю я этот мир. Не нужен мне этот мир, не хочу я ему сочувствовать, и его обитателям тоже. Эх, если бы только я им не была нужна…
Рядом с номером располагалась крошечная ванная – дорогое излишество в здешней культуре. Там Рашель тщательно смыла с себя пот и грязь, как и воспоминания. И частично – пессимизм. «Здесь станет лучше, – напомнила она себе. – За этим я здесь».
Обсохнув, она вернулась в спальню и села на край кровати, потом взяла свой потрепанный ЛП.
– Дай-ка мне посла ООН, – велела она.
В Новой Республике был только один посол ООН, Джордж Чо, постоянный представитель Совета Безопасности, перед которым она только и отчитывалась. (Новая Республика настойчиво отказывалась признавать какие бы то ни было более тонкие политические учреждения Земли.)
– Обрабатывается… биип ….
– Рашель, прости, сейчас я не могу говорить. Жду, чтобы стала доступной информация об инциденте возле Рохарда. Если будешь так любезна оставить сообщение после сигнала… биип .
– Привет, Джордж, это Рашель. Звоню из Кламовки. Перезвони мне. Похоже, что мне придется выступить публично, и нужна дипломатическая поддержка. Поговорить надо. Конец сообщения.
Она закрыла ЛП и отложила прочь, мрачно глядя на ночной столик. Ее маскарадный костюм (ей трудно было думать о нем как о нормальной одежде, даже проносив несколько месяцев) валялся кучей на комоде. Надо было наносить визиты, соблюдать форму, пока не станет можно действовать открыто. «К черту бы все это ради настоящей солдатской игры», – подумала она. Жить по правилам Новой Республики надоело очень быстро. «Если не найду хоть одного цивилизованного человека, у меня крыша съедет. Да, кстати, позвонить надо этому инженеру-подрядчику. Холоднее мороженой рыбы, и не слишком приветлив, но черт меня побери, если я позволю ему вот так от себя отделаться. Может быть, из него можно будет вытащить за ресторанным столиком больше, чем из Адмиралтейства за месяц дипломатических коктейлей и официальных меморандумов».
Она снова взяла ЛП.
– Найди мне голосовую почту инженера Спрингфилда. Только текст. Хочу отправить ему сообщение. Начало…

* * *

Джордж Чо, Полномочный Посол Совета Безопасности ООН при дворе Его Величества Императора Ивана Гашека Третьего (Милостью Божией и прочая), потел под стоячим воротником и вежливо кивал.
– Да, ваше превосходительство, я отлично вас понял. Тем не менее, хотя эта спорная территория аннексирована Новой Республикой, я должен снова заявить, что мы считаем ситуацию находящейся в нашей компетенции, если, конечно, это не чисто внутреннее дело – но ведь этот самый Фестиваль не является вашей традицией, о которой мне до сих пор не было известно? – следовательно, снова возникает этот неприятный Пункт Девятнадцатый.
Его превосходительство герцог Гашек покачал головой.
– Для нас это неприемлемо.
Он вперился в Чо водянистыми, но пронзительными голубыми глазами. «Не хрен делать этим иностранцам, вот и лезут они не в свое дело», – подумал он. Нет, Чо для терранского дегенерата-анархиста-технофила еще ничего был. Он чем-то напоминал Михалу ищейку-бладхаунда: мешки под глазами, постоянно грустный вид и ум – как стальной капкан с взведенной пружиной.
Джордж Чо вздохнул и откинулся на спинку кресла. Он глядел мимо великого князя, на портрет его отца, висевший на стене. В сорок – на троне, умер в шестьдесят, в глубокой старости. Император Гашек Второй. Что-то в нем было от вундеркинда, была в нем сила расшевелить это до идиотизма консервативное болото. Этот человек сумел вытащить Новую Республику из скорлупы настолько, чтобы завести военный флот и колонизировать три-четыре самых захолустных планеты. Он хорошо учил историю. А это опасно .
– Я вижу, вы смотрите на моего отца? Весьма жестоковыйный был человек. Это у нас семейная черта, – заметил Михал, скривившись. – Мы не любим, когда в наши дела суют нос посторонние. Близорукий подход, быть может, но…
Он пожал плечами.
– Да, понимаю. – Чо снова перевел взгляд на герцога. – Да, конечно. И все же позволю себе поинтересоваться, достаточно ли ясно обрисовал я вам преимущества, связанные с участием ООН? Я думаю, нам много чего есть предложить; мне бы даже в голову не пришло заговорить об этом, не будь я уверен, что вы могли бы получить от нашего предложения большую пользу.
– Есть польза, есть побочные эффекты. Вы имеете в виду что-нибудь конкретное? – Михал подался вперед.
– Вообще-то… да. Это тоже восходит к Пункту Девятнадцать – запрету на оружие, нарушающее принцип причинности. «Всякий, кто создает оружие, способное нарушить и так далее, считается виновным в преступлении против человечества и подлежит за таковое наказанию, установленному международным сообществом». Мы прекрасно знаем, что вам и в голову не пришло бы использовать такое оружие против ваших собственных миров. Но у нас недостаточно фактов, чтобы судить о намерениях… гм… агрессора , этого самого Фестиваля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123