– Вы тут все салаги, – сообщил главстаршина Дуболом своим подопечным. – Сейчас вас тут много таких – призыв начался. А я, – он ткнул себя мясистым пальцем в грудь, – не призывник. Я на этом корабле, куда мы летим, живу. И собираюсь дожить до самой пенсии. А что это значит? А это значит, что вам и таким, как вы, я не позволю подставлять меня или мой корабль. Первое в космосе правило… – начал он, но корабль мотнулся в сторону, как пьяный, под неприятно громкий дребезг откуда-то снизу, – так это что любая ошибка – гроб. Космос не шутит, он сразу убивает. И второй попытки не дает.
Будто чтобы подчеркнуть его слова, у Рашели вдруг желудок ушел вниз. На миг показалось, будто огромные резиновые тиски пытаются разорвать ее на части, а потом она поплыла в воздухе. У новобранцев был настолько же недоуменный вид, насколько у главстаршины – самодовольный.
– Главный двигатель включится через пять минут, – объявил Дуболом.
По тесной кабине пронесся лязг и звон – шаттл медленно поворачивал влево. Вспомогательные трастеры осторожно выводили его из дока.
– Кто не слышал: я тут говорил, что ошибки убивают. И я не собираюсь дать вам убить меня. И поэтому, когда прибудем на борт «Полководца Ванека», вы, засранцы, будете делать точно то, что скажу вам – или любой старшина, уж тем более офицер. И делать будете, черт меня побери, с улыбочкой аж до самых ушей, а кто не будет, тому я башку вобью в задницу так, что он сам себе сможет гланды зубами удалять. Вопросы есть?
Рашель он будто не замечал, неявно признав, что она не под его властью.
Закрыв глаза, она начала глубоко дышать – и тут же пожалела: шаттл провонял застарелым потом с чуть-чуть угадывающейся примесью озона и сладковатым запашком ацетона. Уже давно она в последний раз о чем-нибудь молилась, но сейчас она молилась изо всех сил, чтобы полет в этой консервной банке наконец закончился. Такого убогого шаттла она не видела десятки лет – будто его из какой-то исторической драмы взяли. А полет длился и длился, но, разумеется, кончился все же. Шаттл встряхнулся и лязгнул, пристыковавшись к стабилизатору-адаптеру «Полководца», потом заскрежетал и заскрипел, вползая в ангар и поворачиваясь. Потом с шипением стало выравниваться давление.
– Гм… полковник?
Она открыла глаза – над ней стоял главстаршина Дуболом, несколько позеленевший от неуверенности, не зная, как с ней обращаться.
– Все в порядке, главстаршина. Мне случалось бывать на борту иностранных судов. – Она встала. – Меня там ждут?
– Гм… да. – Он смотрел прямо перед собой, невероятно конфузясь.
– Отлично. – Она отстегнула ремни, встала, ощущая неровную гравитацию вращения крейсера, и поправила берет. – Выпускайте меня к ним.
Шлюз открылся.
– Отделение, на кра-ул!
Она шагнула в причальный ангар, ощущая недоверчивые взгляды со всех сторон. Старший офицер – капитан второго ранга, если она правильно разобрала знаки отличия, – ждал ее с каменным лицом, скрывающим неизбежное изумление.
– Полковник Мансур, Инспекция по разоружению ООН, – сказала она. – Здравствуйте, капитан второго ранга…
– Муромец. – Он недоуменно заморгал. – Простите, ваши документы. Лейтенант Менвик говорит, что вы приданы к штабу адмирала, но нам не сказали, что вы…
– Все в порядке. – Она повела рукой вдоль коридора, ведущего в главные служебные помещения корабля. – Там обо мне еще не знают. По крайней мере, если великий князь Михал не предупредил. Вы меня просто отведите к адмиралу, и все будет как надо.
Багаж тихо катился за ней на мириадах разноцветных ярких шарикоподшипников.

* * *

У адмирала выдалось плохое утро: снова проблемы с его ложной беременностью.
– Я совсем болен, – тихо мямлил он. – Мне что, вставать надо?
– Это бы вам помогло, ваше превосходительство. – Робард, его вестовой, бережно обнял адмирала за плечи, помогая сесть. – Через четыре часа отлет. После этого через два часа у вас заседание штаба, а перед этим – встреча с контр-адмиралом Бауэром. Да, и извещение от его высочества с печатью «сверхсрочно».
– Ну, тогда да… да… да… вай его сюда, – велел адмирал. – Чертова эта утренняя тошнота…
И тут тихо запищал переговорник в соседней комнате.
– Сию минуту, ваше превосходительство, – сказал Робард. Потом добавил: – Кто-то хочет вас видеть, господин адмирал. Без предварительной договоренности… А? Как? А! Понимаю. Да-да. Он будет готов через минуту. – Бегом вернувшись в спальню, Робард прокашлялся. – Ваше превосходительство, вы готовы? Да, гхм! К вам посетитель, господин адмирал. Дипломат, прикомандированный к вашему штабу приказом великого князя Михала. Что-то вроде иностранного наблюдателя.
– Ох! – Курц скривился. – Там, на Лампрее-два, ни одного не было. И не хуже, да. Темняшек полно было, да. Чертовски противный народец, темняшки эти. Никак не хотели стоять смирно, пока мы стреляли. Иностранцы чертовы, да. Давайте сюда этого парня!
Робард оглядел хозяина критическим взглядом. Сидя на кровати в накинутом на плечи кителе, он выглядел как выздоравливающая черепаха – но все-таки по эту сторону пристойности. Если только не начнет рассказывать послу о своем нездоровье, то сойдет за приступ подагры.
– Есть, ваше превосходительство.
Дверь открылась – и у Робарда отпала челюсть. Там стоял незнакомец в непонятном мундире. Под мышкой он держал кейс, и рядом с ним топтался несколько ошалелый капитан второго ранга. Что-то кричаще-странное было в этом человеке, и только потом, когда Робард сообразил, что именно, у него губы скривились в отвращении, и он пробормотал про себя: «Содомит!»
Незнакомец заговорил чистым высоким голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123