Цена «празднеству» исчислялась десятками миллионов жизней, а Мао создал себе такой культ личности, что даже покойный Сталин побледнел бы от зависти.
Наученный горьким опытом, Запад стал более разборчивым. Теперь хорошенько задумывались, прежде чем приходить в восторг по поводу того или иного события. И все же надежда на возможную реформу социалистической системы по-прежнему жила. Например, рассчитывали на Венгрию: мероприятия в области экономики, проведенные будапештскими властями и направленные на введение частной собственности в сельском хозяйстве, на предоставление самостоятельности (весьма относительной) предприятиям, свидетельствовали о существовании своеобразного «венгерского пути», нового варианта «социализма с человеческим лицом».
Румыния в свою очередь занимала особое место в хит-параде любимцев Запада. Лет 20 эта страна символизировала независимость. Хватало и доказательств: бухарестские власти отказались присоединиться к странам – участницам Варшавского Договора во время вторжения в Чехословакию в 1968 году; они поддерживали прекрасные отношения с Израилем и Китаем. В вознаграждение за это Румыния пользовалась статусом «привилегированной нации», позволявшим ей получать выгодные кредиты и все лучшее из западных технологий.
В то же время западный мир не слишком присматривался к реальной ситуации в стране. Подавая в отставку со своего поста в середине мая 1985 года, посол США в Бухаресте резко осудил подобное отношение. По его мнению, Румыния оставалась абсолютно коммунистической страной. Она использовала свои хорошие отношения с капиталистическими державами для приобретения современного оборудования, необходимого Москве (зачастую техника перепродавалась «большому брату»). В своем прошении об отставке он напомнил, насколько жестким был советский контроль в Бухаресте. Количество советников СССР неуклонно увеличивалось в последние годы.
Воображая себя Давидом, выступавшим против Голиафа (СССР), Николае Чаушеску, пожизненный президент Румынии, мегаломан и деспот, зарекомендовал себя истинным мастером вводить в заблуждение окружающих. При поддержке целого войска льстецов и прихлебателей он в течение 20 лет заставлял всех верить в то, что его страна вырвалась из советской орбиты. Ему это нужно было по двум причинам: чтобы удовлетворить свое чрезмерное честолюбие (он был убежден, что играет ведущую роль в мировой истории) и чтобы продолжать пользоваться подарками Запада, предназначавшимися социалистическому блоку.
В 70-е годы службы дезинформации секуритате активно создавали на Западе именно такой образ независимой Румынии, пользуясь услугами достаточно алчных журналистов, согласившихся пропагандировать идеологию Бухареста.
Так, в июне 1977 года пытались завербовать и меня, в то время молодого журналиста газеты «Либерасьон», занимавшегося непосредственно социалистическими странами. Тогда на Востоке большую активность проявляли движения диссидентов, требовавших соблюдения хельсинкских договоренностей о свободном передвижении личности и идей. Газета предоставляла им широкую трибуну. По этой причине у меня практически не было контактов с официальными представителями посольств социалистических стран.
В начале июня мне позвонил секретарь румынского посольства, отвечавший за отношения с прессой. Он пригласил меня на обед. Я отклонил предложение и договорился о встрече в ближайшем к редакции кафе. Мой собеседник заливался соловьем, расхваливая достоинства газеты «Либерасьон», независимой, смелой… всего и не перечислишь. После получасового разговора я так и не понял, к чему он клонил. Недели через полторы я вновь получил приглашение к обеду. Отказавшись от обеда, я все же договорился о рандеву в том же самом кафе. На этот раз он пришел в сопровождении коллеги.
Если опустить дежурные приветствия, вот вкратце суть их предложений:
«В октябре в Белграде откроется конференция, (на которой должны были подводиться первые итоги хельсинкских договоренностей). Вы знаете, что наша страна, которая проводит независимую политику, как, впрочем, и ваша газета, займет особую позицию на этом международном форуме. По нашему мнению, вам было бы интересно ознакомить мировую общественность перед открытием конференции с румынской точкой зрения. Это можно было бы сделать в форме эксклюзивного интервью, а еще лучше в форме статьи нашего президента Николае Чаушеску, в которой он дал бы оценку белградской встрече».
На это я ответил: «Наша газета старается не предоставлять слова правительствам социалистических стран, так как мы считаем, что они располагают всеми возможностями выражать свое мнение. Мы отдаем предпочтение тем, кто лишен свободы слова. Мы с удовольствием опубликуем точку зрения румынских властей на белградскую конференцию, но лишь при условии, что будут представлены и другие мнения. Итак, вы мне выдаете визу для поездки в Бухарест, я встречусь с официальными властями, если возможно, и с президентом Чаушеску, но также и с теми, кто борется за права человека, в частности с Павлом Гомой, которого ваша полиция держит в изоляции. Одним словом, вы мне гарантируете полную свободу передвижения, а я подготовлю репортаж о вашей стране, в котором будут отражены все точки зрения».
«Прекрасная мысль, – воскликнули мои собеседники. – Мы немедленно свяжемся с Бухарестом. Без всякого сомнения, у нас не возникнет никаких проблем. Завтра же мы позвоним вам и дадим ответ».
Я так и не дождался звонка из посольства Румынии…
Приняли ли предложения, от которых отказалась «Либерасьон», другие французские газеты и журналисты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153