смотрели искренне и нежно иконные глаза, сте
кала из них девичья нежность.
Ц Ладно, потешу я тебя, Анискин! Ц с придыханием сказал Пальцев. Ц Тепер
ь самый раз тебя потешить…
Нежно улыбаясь, тихий, спокойный Дмитрий Пальцев подошел к лошадям, оста
новившись в двух метрах от них, проговорил:
Ц Вот подошел, вот стою…
Обнажив лиловые белки, храпя, лошади пятились; нервная волна, похожая на з
авивающийся жгут, пробежала по спине каурой кобылы, и присела на задних н
огах кобыла! Мелкой дрожью дрожал пегий мерин, тоже замедленно оседая на
задние ноги.
Ц Хватит, хватит! Ц передохнув, сказал Анискин. Ц Отойди от лошадей к яд
рене-фене, Митрий. Ну!
Ц Ладно, отойдем…
Анискин снова спрятался в тень березы, поглядел на желтое, зеленое и голу
бое, увидел просторность пшеничных полей, неба и тальников, убегающих к О
би.
Ц А я ведь знаю, Митрий, Ц сказал он, Ц почему ты травинки на сумку с прод
уктами кладешь.
Ц Ой, да что ты говоришь, да какие травинки, да что ты такое придумал!..
Ц Ну, помолчи, помолчи! Ц строго ответил Анискин. Ц Ты не опасайся, Митр
ий, я твою сумку с продуктами не трогал и в дом не вошел без понятых. Только
тебе знать надо, что Полкан кость-то принес…
Ц Ой, да какую кость, да какой такой Полкан?..
Ц Помолчи, помолчи…
Анискин снял руки с пуза, вышел из тени березы и приблизился к Пальцеву Ц
заглянул ему в лицо, в иконные глаза, длинно усмехнулся.
Ц Лосину кость Полкан принес. Ну, теперь ты, Митрий, коси, а я полегонечку-
потихонечку в деревню пойду. Мне надо поллитру купить, так как я к тебе сег
одня в гости приду Ц свеженину есть!
Ц Ой, да Федор Иванович, ой, да что ты говоришь!..
Ц Ну ладно, ладно!
Похлопав слоновьей ладонью Пальцева по плечу, Анискин пошел по кошенине
, но шагов через пять остановился.
Ц Еще вот что, Митрий, Ц громко сказал он. Ц Я сначала-то испугался: дума
л не ты, а кто другой лося завалил! Ты ведь нынче первый раз в колхозе стара
тельно работаешь. Надо быть, тебе трудодень большой нравится. Вот и думаю:
вдруг ты от злых дел отошел!.. Ну, теперь я спокойный! Нет в деревне другого ч
еловека, окромя тебя, что мог бы молодого лося срезать. Большая у меня легк
ость на сердце от этого.

3

И опять сидел на лавочке Анискин, и опять сбоку лежала лосиная кость, заве
рнутая в газету. Он сидел и смотрел на женщину, что торопливо шла пыльной д
орогой. Женщина размахивала руками, спотыкаясь в тяжелой пыли, выбиралас
ь на твердую дорогу, снова бежала. В торопливости она не заметила Анискин
а, и он громоздко поднялся, пошел навстречу.
Ц Здорово бывали, тетка Аграфена! Ц сказал Анискин. Ц Страсть, как ты бы
стро бежишь.
Наткнувшись на Анискина, Аграфена вильнула, чтобы обойти, но он прегради
л дорогу.
Ц Я так и думал, что Митрий тебя пошлет! Ц медленно сказал он. Ц Ты бы не л
езла в наше дело, Аграфена, Ц все равно на трудодни жить!
Ц Пусти, окаянный!
Тяжело, ненавистно смотрели на Анискина выцветающие глаза Аграфены, зас
тарелая вражда жила в них. Анискин заглянул ей в лицо, тоскливо вздохнул.

Ц Я ведь за тобой в дом пойду, так что не ловчись чугун с загнетки сымать…
Ц Он вдруг просительно улыбнулся. Ц Давай лучше посидим на лавочке.
Пошатываясь, как пьяная, стягивая за углы платок, Аграфена пошла к лавочк
е, хрипло дыша, упала на нее и зашлась в длинном кашле; хрипела она так, слов
но легкие были дырявые, маленькое, высохшее тело по-припадочному билось,
ноги ударялись о землю, прямые, как палки.
Ц Это ведь надо же! Ц пробормотал Анискин. Ц Это ведь чего делается!
Он осторожно сел на лавочку, дожидаясь, пока Аграфена прокашляется, опус
тил голову. С Анискина медленно, как чулок с ноги, сходили милицейская стр
огость и прямота, мягчели большие губы, деревенская простоватость гасил
а глаза. И старел Анискин: разлеглись возле губ морщинки, обвисли щеки, уны
ло спустилась на ухо седая прядь волос.
Ц Ц-ц-ц-ц! Ц поцыкал он.
Кашель утишивался. Аграфена вздрогнула, как на морозе, повела плечами, вы
прямилась; быстро и болезненно вернулся на щеки румянец, Анискин тяжело
вздохнул.
Ц Я долго не проживу, Груня! Ц сказал он. Ц При моей толщине люди сгинаю
т рано… Доктор говорит, если я лечение не пройду, Ц каюк!
Ц Ты бы хоть сегодня подох, я бы не ойкнула! Я бы богу свечку поставила.
Анискин не шелохнулся, не изменился Ц в прежней доброте и простоте смот
рел на Аграфену, помигивая белесыми ресницами.
Ц Эх, мать честна! Ц пробормотал он. Ц Что про бабу говорить, если лошад
и боятся…
Прошлое, прошлое бродило перед глазами… Красная косынка была, и над ней п
розрачный серп месяца; сизая Обь была в сполохах солнца, тайный, сужающий
горло шарк платья был и гулкий, как пустота, выстрел; глядел в глаза зрачок
нагана; поведя плечами, пела цыганка, и взлизывались к сытому небу зыбкие
языки костра… Эх, было, все было!
Ц Гранька, Гранька! Ц обливаясь тоской, сказал Анискин. Ц Чего ты за Мит
рия пошла, если тебя Гришка Кустов в тальниках распял?..
Ц Гад! Ц сказала Аграфена, быстро глянув на Анискина. Ц Паразит! Ц Пот
ом она сжалась, втянула голову в плечи. Ц Не гляди, не гляди! Ц шелестящим
шепотом попросила Аграфена. Ц Не гляди, ворог!
Бабьим чутьем проникла она в самую середочку Анискина, в звериную его то
ску, в длинные думы о смерти, в бессонные ночи, когда лают собаки и над заст
ывшей рекой висит первобытный, холодный, как лезвие секиры палача, месяц;
поняла Аграфена, как сжимается под звездчатым шрамом на коже большое и у
сталое сердце Анискина.
Ц Гад! Гад!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17