у
Панки Волошиной опять ночевал Ванька-тракторист, парень на двадцатом го
ду, которого родители собирались женить; рыбак дядя Анисим приторговыва
л на сторону запрещенной к лову стерлядью… Много всякой всячины лезло в
голову Анискину, но только теперь участковый признался сам себе в том, чт
о весь этот день с утра и до вечера непрерывно и тяжело, как река обкатывае
т камень-голыш, ворочал он в своей большой голове простой вопрос: «Уйдет и
ли не уйдет?»
Шел ли Анискин к дому учителя Владимира Викторовича, говорил ли с ним, всп
оминал ли прошлое, заваливался ли спать Ц маячило в мозгу неотступное: «
Уйдет или не уйдет?» Но если раньше Анискин об этом не думал открыто, мысль
о Генке насильственно гнал от себя, то теперь, под пологом, в прохладности
покоя, он подумал о Пальцеве во всю силу. И как только он начал думать об эт
ом, то понял, что и его приход к учителю, и торопливый сон под пологом, и вот
теперешнее бессмысленное лежание Ц все было трусливым уходом от Генки
Пальцева.
На последней мысли участковый застрял надолго Ц вздымал и ворочал ее не
отступно, впитывал и отбрасывал, чтобы снова неотступно въесться. Тысячи
нитей уходили в прошлое, разили и ласкали, баюкали и будоражили; Анискин т
о как бы вывертывался наизнанку, то как бы собирался в комочек. Как баран в
новые ворота упирался в мысль Анискин и оказывался в хороводе непонятно
сти. «Мать твою перемать!» Ц наконец выругался он полушепотом и тут толь
ко заметил, что покрыт липким потом. Думая о Генке, он, оказывается, вороча
лся в постели, делал ненужные движения руками и ногами.
Ц Глафира! Ц звучно позвал Анискин.
Никто не отозвался, шаги не прозвучали, но в разрезе полога вдруг показал
ось смугло-цыганское лицо, сверкнули угрюмоватые глаза:
Ц Но!
Ц Просыпаюсь Ц самовар ставь!
Ц Самовар давно вскипелый.
Глафира исчезла так же бесшумно, как и появилась, и Анискин сердито погро
зил ей вслед пальцем. «Вечно все знает!» Ц подумал он, сбрасывая ноги с кр
овати и попадая ими в разношенные сандалии.
В доме перекатывалась из комнаты в комнату тишина, обычная, но неприятна
я для Анискина Ц по вечной его занятости получалось так, что жизнь семьи
проходила для него незаметно, не вокруг него, а на отдаленной параллельн
ости. Хорошо это было или плохо Ц об этом никто не задумывался, так как уч
астковый Анискин не только для своей семьи, но и для всей деревни жил тайн
ой, непонятной, необычной жизнью. Он был так же загадочен, мало похож на че
ловека, как тот высокочиновный генерал, что все сидит и сидит в своем каби
нете.
Сегодня Анискин чаевничал, как всегда, один Ц блаженство, восторг, удово
льствие откровенно читались на его раскрасневшемся лице. Все было так, к
ак обычно, но пил чай участковый не на дворе, а в кухоньке. И зная, что живые
сутки мужа крутятся в доме вокруг трех сидений за столом: вокруг завтрак
а, обеда и ужина, пришла в кухню и села напротив мужа жена Глафира. Спокойн
о, отдыхающе, тоже с блаженством на лице сидела она. Странно это было, нево
зможно, но худая, мосластая Глафира чем-то походила на полного мужа Ц то
ли манерой глядеть, то ли прихмуром бровей, то ли мужской складкой на пере
носице.
Ц Помидоры кончила полоть? Ц скосив глаз, спросил Анискин.
Ц Но.
Потекли длинные уютные минуты Ц Анискин пил стакан за стаканом, хрустел
сахаром, смачно отгрызая зубами кусочки сала и отдувался на обе стороны.
Молчала и Глафира, глядя в пол, но ухо, прямая прядь черных волос, загнутый
палец босой ноги Ц все говорило о том, что хорошо, блаженно сидеть ей рядо
м с мужем.
Ц Ботинки Федьке купила? Ц протяжно спросил Анискин.
Ц Но!
Ц Это почему же?
Ц Они почто ему из свиной кожи-то!
Опять постояла особая, принадлежащая только анискинскому дому тишина. У
частковый послушал ее, хотел что-то сказать, но раздумал и махнул рукой.
Ц На той неделе куплю Федьке ботинки! Ц поняв его, сказала Глафира. Ц Пр
одавщица Дуська как узнала, что Федьке надо, так заказ на район послала. Ты
ее опять прижимаешь?
Ц А сдачи не дает ребятишкам!.. Третьего дня Петьке Сурову три копейки не
додала.
Ц А Дарьиной Люське целый пятак! Ц подумав, сказала Глафира.
Ц Пятак? Ц Анискин поставил стакан на стол, грузно повернулся к жене.
Ц Пятак?
Ц Но. Она думает, что если я полаилась с Дарьей, то про пятак не узнаю. А Дар
ья не будь дура Ц приди и скажи. «Мы, говорит, хоть с тобой и полаились, но п
ятак ребенку недодавать Ц это наглость надо иметь!» Дуська-то, поди, знат
про это, то и торопится Федьке ботинки раздобыть.
Ц Я это дело на карандаш! Ц улыбнулся Анискин и покачал головой. Ц Ох, у
ж эта Дуська, Дусенька, Дусек! Куда ей деньги-то?
Ц Пальто ново справлят! Три-то воротника шалевых привозили, так она один
ведь взяла…
Ц Про то я знаю.
Ц Что же тогда спрашиваешь, на что деньги? Думаешь, у ней воротник на трет
ий год пойдет лежать?
Ц И все-то ты знаешь! Ц внезапно строго сказал Анискин и отвернулся от ж
ены, которая, однако, никак не отреагировала на его изменившийся голос
Ц сидела такая же блаженная и счастливая. Она только еще глубже стала см
отреть в пол, ниже нагнула тонкую жилистую шею. Улыбка вдруг пробежала по
ее впалым щекам.
Ц У Федьки-то уж тридцать девятый размер! Ц сказала она.
Ц А ты сороковой возьми! Ц после паузы отозвался Анискин. Ц Сама, поди,
сообразила!
Ц Но.
И опять в молчании застыла комната. Анискин выпил еще два стакана чаю, пот
ом решительно повернул пустой стакан, пружинисто поднялся. Стол и табуре
тка заскрипели, заныл под слоновой тяжестью пол, встрепенулась, но снова
замерла Глафира, которой не хотелось прерывать блаженные минуты бездел
ья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17