Анна вскрикнула и отскочила прочь от окна, а дон Хуан неспешным шагом направился в пыточную.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Дон Октавио, я не хочу тратить ни ваше, ни свое время на пустые разговоры, – сказал дон Хуан герцогу, которого рослые фамильяры приволокли в пыточную и передали в крепкие руки Санчеса. – Против вас выдвинуто обвинение в участии в колдовских обрядах при заложении сего монастыря, под чьим сводом мы с вами находимся. Хотя не в правилах Святой инквизиции называть имена свидетелей, указавших нам на ваш богомерзкий поступок, однако же я назову их вам. Это отец Варфоломей, викарий и духовный наставник монастыря Босых кармелиток, а также крещеный еврей Авраам Клейнер, ваш партнер в сделках.
– Упоминая еврея Клейнера, ты намекаешь на месть за то, что я тебя продал, – прохрипел дон Октавио, в то время как Санчес привязывал его руки к лебедке, приставленной к большому чану с водой.
– В том числе и в этой сделке, – согласился Великий инквизитор. – Все их показания запротоколированы. Мне не нужно напоминать вам, какими методами иной раз приходится Святой службе возвращать еретиков на путь истинный. Поэтому я прошу вас рассказать все, что вы знаете о богохульных злодеяниях, совершенных в этом монастыре.
Глаза дона Октавио округлились, а все лицо исказила гримаса ужаса. Он понял, что викарий и еврей оговорили и подставили его. Теперь, чтобы избежать пыток, ему придется оговаривать собственную дочь.
– Вот потому я и не буду тратить время, ходя вокруг да около. Понимаю, вам, блестящему гранду, привыкшему повелевать, надо свыкнуться с мыслью, что не вы здесь командуете, – сказал дон Хуан. – Это слишком тяжкий шаг для вас. Санчес поможет вам решиться.
Инквизитор кивнул палачу и пыточных дел мастеру. Тот неторопливо развел под чаном костер. Пока вода нагревалась, Санчес, затыкая дону Октавио рот кляпом, сообщил:
– Ты давно мылся? Сейчас я буду тебя немного мыть. Частями. Сначала ступни ног. Затем ноги до колен. Потом будет самое болезненное. Я постараюсь, чтобы ты обварил только часть своего драгоценного хозяйства.
Герцог, которого лишили возможности кричать, завизжал от страха.
Санчес, ухмыляясь, переместил лебедку так, чтобы дон Октавио висел прямо над чаном, от которого уже валил пар, а затем ловко разул герцога, приговаривая, что вскоре ему обувь не понадобится. Дон Октавио визжал, словно свинья, и дергался, пытаясь сорваться с веревки.
– Зря ты это делаешь, сорвешься – весь обваришься, а так только ходить не сможешь, – констатировал палач. – Мне начинать, мессир? – обратился он к дону Хуану,
– Да, пожалуй, – кивнул головой тот. – Хотя нет, постой. Может, вы хотите нам что-нибудь сказать? – обратился инквизитор к дону Октавио.
Санчес грубо вынул кляп изо рта несчастного герцога. Дон Октавио тотчас закричал:
– Меня оговорили! Меня оговорили!
– Кто оговорил вас, дон Октавио? – удивленно спросил дон Хуан.
– Викарий и этот проклятый еврей Клейнер.
– Но они же допрашивались раздельно, – развел руками инквизитор. – Мне кажется, вы только тянете время, надеясь на некие милости судьбы. Санчес, приступай.
Палач и пыточных дел мастер тут же вновь заткнул кляпом рот герцогу и стал медленно опускать веревку. Ступни ног дона Октавио коснулись поверхности кипевшей в чане воды. Герцог взвыл, а все лицо его побагровело от натуги. Огромные вены вздулись на старческой шее.
Через час дона Октавио, герцога Инфантадского, вынесли из пыточной и, уложив на солому, заперли в отдельной келье. Его ноги по щиколотки были облеплены огромными, вздувшимися пузырями. Кое-где старческая кожа лопнула, и из пузырей на солому сочилась желтая жидкость вперемешку с кровью. Герцог тяжело стонал. Еще через час он скончался, не вынеся боли.
После допроса дона Октавио дон Хуан принял решение. Он приказал освободить всех заключенных ранее под стражу послушниц, оставив под замком только Маргариту Лабе и Жануарию. Остальные послушницы должны были под руководством брата Бернара пройти обряд очищения, что они с удовольствием и сделали. Вечером все послушницы пришли на службу, которую вел монах. Настоятельницу же заключили под стражу, пока что в библиотеке, не разрешая никуда оттуда выходить до особого распоряжения Великого инквизитора Кастилии.
Анна, нервно меряя шагами комнату, размышляла о том, что ей необходимо сделать и сказать. Она уже не сомневалась, что в самое ближайшее время подвергнется допросу. Поэтому, когда двое фамильяров, отворив двери, объявили, что инквизитор ждет ее высокопреподобие, Анна была готова к встрече. Она прошла, ведомая стражниками, в большую залу капитула, в центре которой сидел на ее же троне дон Хуан.
– Донья Анна, – тихо сказал инквизитор, игнорируя духовный сан допрашиваемой. – У нас имеются показания о том, что ты, потакая своей богомерзкой похоти, склоняла к преступной любви своих послушниц.
Настоятельница «босых кармелиток» смерила инквизитора высокомерным взором и хотела было произнести заранее приготовленную отповедь, но брат Бернар опередил ее, предложив:
– Не угодно ли вашему преподобию проследовать за мной?
В полнейшем молчании Анна, ведомая монахом, спустилась в подвал и вошла в пыточную комнату. Как ни крепилась она, спускаясь по лестнице, но вид жутких инструментов, чье ужасное предназначение не оставляло сомнений, а также запах страха и боли, витавший в подвале, напугали аббатису.
Брат Бернар, постояв немного и дав Анне как следует испугаться, приказал фамильярам увести ее обратно в библиотеку.
Только оставшись одна, настоятельница монастыря стала оправляться от страха, навалившегося на нее в тот самый момент, когда дверь в пыточную отворилась перед ней, открывая с ужасающей откровенностью свое предназначение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65