Когда они добрались до кузницы, кузнец все еще работал, добавляя завершающие штрихи к одной из половин ножниц. Увидав уголком глаза их приближение, он сердито преградил им дорогу, словно меч, держа кузнечные клещи с все еще зажатым в них докрасна раскаленным куском металла.
– Вы совсем недавно испортили мою новую плавильную печь, а теперь хотите уничтожить и эту тоже? Я не дам вам этого…
Дженроза кивнула Красноруким. Гладиус сверкнул в воздухе, и клещи с лязгом упали на пол, сломанные пополам. Краснорукие не слишком мягко выдворили потрясенного кузнеца из его же собственной мастерской и выставили снаружи охрану.
Удостоверившись в том, что, кроме нее, в мастерской никого нет, Дженроза закрыла двери. Воздух в кузнице сделался жарким. Лицо ее защипал пот. Она направила взгляд в центр плавильной печи, заставила свое сердце биться ровно и принялась читать заклинание, начав едва ли не шепотом – но голос ее делался все громче и громче по мере того, как магия набирала силу. Пение продолжалось – и пламя сделалось жарче, становясь из оранжевого желтым, а затем и белым; ядро его пульсировало, живя собственной жизнью. Из печи полезли язычки пламени и потянулись к Дженрозе, как готовые схватить пальцы. Они слились, создавая извивающиеся узоры, намекающие на фигуры, которые Дженроза как будто узнала, но не могла назвать по имени; а затем она увидела лицо – неотчетливое, неузнаваемое как чье-то конкретное, но все же лицо с глазами, ртом и ушами. Пламя отступило. Жара в кузнице сделалась почти невыносимой; она чувствовала себя так, словно стоит в центре солнца. Пот насквозь пропитал ее одежду, а намокшие волосы прилипли к голове.
Новые язычки пламени, с голубым и зеленым оттенками. Леса. Крылья. Женщина.
Вот, подумала Дженроза. Пора.
Ядро пламени сменило цвет. Ярко-рубиновая точка, которая все набухала и набухала, пока не заполнила всю плавильную печь. Лицо – и это лицо она знала. Она пронзительно закричала от страха и ненависти, а лицо так же закричало на нее.
Из плавильной печи вырвалась стена воздуха, подхватила Дженрозу, словно листок в бурю, и бросила ее на дверь кузницы. Дверь распахнулась, и она кувырком полетела наружу, прямо в потрясенных Красноруких. Чьи-то руки схватили ее и подняли на ноги. Она вспомнила, что нужно дышать. Кожи ее коснулся прохладный ночной воздух, заставив задрожать. Она подняла голову и увидела тучу маслянистого черного дыма, поднимавшуюся в небо, пока ее не подхватил и не унес налетевший свежий ветерок.
– Правдоречица, с тобой все ладно? – спросил один из Красноруких.
Дженроза почти не заметила, как к ней обратились.
– Нам надо вернуться во дворец. Быстро.
Она попыталась сделать шаг, но оказалась слишком слаба. Те же руки снова подхватили ее.
– Лучше немного обождать, – посоветовал другой Краснорукий.
– Быстро! – закричала она. – Ради Линана!
Это подействовало. Краснорукие пустились быстрой рысью, с двух сторон поддерживая Дженрозу.
– Скорее! – отчаянно потребовала она, боясь опоздать и сжимая кинжал у себя под рубашкой.

Все то время, пока Линан был в лесу – а время вело себя очень странно, пока он был там, – она никогда сильно не отдалялась от него. Даже когда он не видел ее, то слышал ее песню.
– Я не понимаю слов, – сказал он ей как-то раз.
– Это песня о желании, – ответила она. – Песня о глубокой и сильной потребности.
– Ты поешь мне?
– Я пою для тебя, – рассмеялась она.
В этом лесу никогда не всходило солнце, хотя луна там светила так ярко, что в нем в любом случае не было нужды. Его глаза различали цвета и очертания так же легко, как днем, и все обладало прекрасным блеском, словно позолота в серебре. Когда же приближалась она, то цвет становился больше похожим на нефритовый или изумрудный.
Когда она не пела, то задавала Линану вопросы.
Как-то раз она попросила его:
– Расскажи мне о королеве.
– О которой?
– О той, с которой ты спишь.
– О той, которую люблю.
– О той, с которой ты спишь, – стояла на своем она, и смех никогда надолго не покидал ее голос.
– Она дика и прекрасна.
– И любит тебя.
– Да.
– Расскажи мне о другой.
– О другой королеве?
– О другой женщине. О той, которую ты любишь.
– Нет.
– Ты не станешь рассказывать мне о ней?
– Я не люблю ее.
Она нарисовала длинным острым ногтем у него на груди силуэт сердца.
– Расскажи мне о ней.
– Она все время мучается от боли. Я не знаю, как достучаться до нее.
– Но ты же ее не любишь. – Она сделала вид, будто дуется на него.
– Не люблю.
– Расскажи мне о ней.
– О королеве или о той, которую люблю?
– О той королеве, которая тебя ненавидит.
– Это моя сестра.
– Она половина тебя.
– Нет.
– У нее половина Ключей. – Она взяла Ключи пальчиками и присмотрелась к ним поближе. – Она прекрасна?
– Не знаю.
– Она так же прекрасна, как ты?
– Не знаю.
– Мне нужны все ключи. Без них мы не можем навеки быть вместе.
– Знаю. Я убью ее для тебя и заберу ее Ключи.
– Скорее, – побуждала она, а затем снова, растягивая это слово, касаясь его своим бедром: – Скорее, любовь моя.
– Ты можешь взять мои Ключи сейчас, – предложил он. Она как будто обдумывала это предложение, но дала Ключам упасть со своего пальца. Они звякнули друг о друга.
– Нет.
– Но…
Она ладонью закрыла ему рот.
– Нет. – И, убрав руку, крепко поцеловала его. Голову его наполнил ее замечательный запах, запах древней земли и древнего секса. – Я не желаю быть полузавершенной. – После долгой паузы она отодвинулась. – Я тоже половина тебя.
– Если я наполовину моя сестра и наполовину Силона, то что же есть Линан?
– Совсем ничего, – насмешливо ответила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161