Словно он заточен в тюрьме собственного разума, но как бы упорно он ни старался, у него не хватает сил вырваться на волю. А у Ключа как раз есть нужная ему сила.
– Вы не знаете наверняка, прелат Фэнхоу. Эта попытка может с такой же вероятностью ухудшить его состояние или даже убить.
– Может, ваше величество, – признал он. – Но не думаю, что это произойдет. Я считаю, что раз принц настроен на Ключ, то он сможет применить его для самоисцеления.
– Тогда почему он не сделал этого сразу, как только заболел?
– Потому что перебрал с применением Ключа. И Ключ подчинил его. Теперь же, когда они так долго пробыли друг без друга, принцу, возможно, удастся вновь утвердиться в качестве хозяина.
Арива снова взяла Эдейтора за руку и притянула к себе.
– Но вы не уверены, не так ли?
– Как я сказал, риск есть.
Арива долго не говорила ни слова, и Эдейтор затаил дыхание.
– Если я соглашусь, когда мы этим займемся? – спросила она наконец.
– Мы дадим ему Ключ в одно из тех мгновений, когда он больше всего похож на прежнего себя. Будем надеяться, его окажется там достаточно, чтобы применить Ключ.
– Я подумаю над этим и дам знать о своем решении. – Арива кивнула. – И от всей души желаю, чтобы вы придумали какой-нибудь другой способ.
– Так же как и я, ваше величество, – согласился Эдейтор.

После встречи с приходскими священниками отец Роун последовал за Поулом в библиотеку. Поул остановился перед Книгой Дней.
– Вы знаете, что это такое?
– Конечно, ваша милость, – ответил Роун.
Поул положил ладонь на книгу и побарабанил пальцами. Роун терпеливо ждал. Наконец примас заговорил:
– Одна из моих обязанностей – вносить записи в эту книгу.
– Да, ваша милость.
– Каждодневно.
Роун кивнул.
– С тех пор, как умер мой предшественник, мои мысли занимало весьма многое.
– Произошли значительные и трагические события, – поддакнул Роун, начиная теряться в догадках, в чем же суть этой беседы.
– Для меня оказалось невозможным справляться со всеми обязанностями примаса. В конце концов, наследование сего поста оказалось неожиданным.
– Неожиданным? – Роун поднял брови. – Но разве примас Нортем не сообщил вам имя божье…
– Да-да, – раздраженно перебил его Поул. – Я не имел в виду, что МОЕ наследование было неожиданным. Я хотел сказать… – Он протер глаза большим и указательным пальцами. – Боже… я хотел сказать, что СМЕРТЬ Нортема оказалась неожиданной.
– Ах да, конечно.
– Суть в том, что вам, как секретарю, думаю, следовало напомнить мне о моих обязанностях, когда я пренебрег… нет… ненамеренно уклонился… от их выполнения.
– Понимаю, – упавшим голосом промолвил Роун.
– Разумеется, это не выговор…
– Конечно, – согласился Роун, но Поул видел, что священник этому не верит.
– Просто я знаю, как вы преданны своей службе, и хотел бы, чтобы мне показывали, где наблюдаются определенные недостатки… – Вместо окончания фразы Поул туманно помахал в воздухе рукой.
– Понимаю, и благодарю вашу милость за указание на мои ошибки.
– Я принимаю как данность, что являюсь всего лишь слабым человеком, столь же подверженным оплошностям, как и любой другой – как подвержены им мы оба, – и нахожу необходимым, чтобы мне время от времени напоминали, когда я не оправдываю ожиданий. Таких, как заполнение Книги Дней.
– Понимаю, ваша милость. В дальнейшем я приложу больше стараний.
Поул попытался улыбнуться, но от этого его лицо лишь сделалось еще мрачнее.
– Хорошо. Превосходно. Могу я спросить у вас, почему вы не напомнили мне о Книге Дней?
– Простите, но я думал, что у вас и так чересчур много забот в тяжелые времена, последовавшие за смертью примаса Нортема, и боялся обременять вас необязательными мелочами. И я не был уверен, что вы забыли. Вы могли прервать продолжение традиции и по какой-то другой причине.
– Понятно. Ну, теперь мы оба лучше понимаем, на чем стоим.
– Да, ваша милость.
– Хорошо. Благодарю вас.
Роун поклонился и вышел. Поул смотрел ему вслед, безмолвно кляня себя за запугивание Роуна; ведь священник не сделал-ничего, заслуживающего подобной немилости – Роун не был виноват в том, что, сам того не ведая, заменил Поула в качестве намеченного его предшественником кандидата в примасы Церкви. Знание об этом и толкнуло Поула на убийство Нортема. Поул повернулся к книге и извлек из кармана в мантии перо и бутылочку чернил. Осторожно отвинтив крышку бутылочки, он обмакнул перо и поднял его, готовясь писать.
Но у него не было слов. У него напрочь отсутствовали какие-либо благочестивые мысли, какие-либо откровения. Поул, примас Церкви Подлинного Бога, не мог добавить в Книгу Дней ничего подлинного.

ГЛАВА 10

Серефа наслаждался первым часом трудов, наполняя бочонки водой и привязывая их к спине приписанного к сторожевому посту осла. Утро выдалось жаркое, с поднимающимся от земли легким туманом и поющими вдоль ручья птицами. Прежде чем приняться за работу, он скинул одежду и искупался, а потому чувствовал себя освеженным и в ладу со всем миром.
Однако когда он поднял шестой бочонок, то смотрел уже куда менее оптимистично – на жизнь вообще и на работу на сторожевом посту в частности. Воображение начало рисовать ему картины того, как другие рыцари наслаждаются в Даависе приятным обществом, хорошим вином и удобной постелью по ночам. А он здесь не видел ничего, кроме пресной воды, попоны и трех рыцарей, от которых воняло еще хуже, чем от него. И это постоянное птичье пение начинало уже его раздражать.
Привязав шестой бочонок, Серефа быстро надел свои перепачканные кожаные бриджи и безрукавку. Начал было пристегивать поножи и нагрудник, но зной все нарастал, и он передумал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161