– Подумаешь. Они всего лишь повернулись налево, – хмыкнула Квенион.
– Сотня солдат повернулась налево одновременно, при этом сохраняя строй, – холодно произнес Намойя.
– Да, конечно, – поспешно сказала девушка.
– Не смей говорить о вещах, о которых не имеешь и малейшего представления!
– Да, ваше величество…
Принц отвернулся от окна и пристально посмотрел на свою Избранную. На мгновение их взгляды встретились. Квенион опустила глаза, признавая свою неправоту.
– Как вы сегодня себя чувствуете? – робко спросила она.
– Ты пытаешься напомнить мне о том, что сделала, – раздраженно сказал Намойя.
Девушка поникла.
– Нет, ваше величество. Я забочусь о вашем здоровье. Я беспокоюсь за вас…
– Это твоя обязанность.
– Да, разумеется…
– Мне лучше, – сухо сказал Намойя. – С каждым днем я вижу дальше, и предметы становятся все более отчетливыми. Проснувшись утром, я увидел, что небо голубое.
– Какая чудесная новость! – взволнованно воскликнула Избранная.
– Но это единственный цвет, который я различаю…
– Только пока, ваше величество! Скоро вы сможете различать зеленый и красный…
Намойя поднял руку, и она замолчала.
– Еще раз говорю тебе: не смей рассуждать о вещах, о которых не имеешь ни малейшего представления!
– Я надеюсь на это, – почти умоляюще сказала Квенион.
Неужели он не видит, что она старается ради его блага?..
– Не надейся ни на что.
Девушка снова опустила глаза.
– Ни на что, ваше величество?..
– Знаешь ли ты, моя Избранная, что отличает меня и мою семью от всего остального человечества?
Квенион расслышала гневные нотки в голосе принца. Она задрожала.
– Всего не перечесть, ваше величество…
– Одна вещь, – прошипел Намойя. Девушка невольно отшатнулась. – Только одна вещь. Наша способность использовать Сефид! Все остальное – наша мощь, власть, наше право управлять другими – основывается именно на этом. Если бы не Сефид – Кевлеренов не существовало бы, а в таком случае ни Акскевлеренов, ни Избранных, ни Хамилайской империи, ни королевства Ривальд не было бы и в помине!..
– Я знаю, ваше величество…
– Однако ты нарушила все правила, все то, чему тебя учили! Ты решила, что можешь манипулировать Сефидом, чтобы получить желаемое!
– Нет, ваше величество, – пролепетала девушка. – Никогда! Я помогла вам использовать его! Я лишь хотела помочь!..
– Ты использовала меня, Квенион. Использовала так, как солдат использует огнестрел. Ты опоила меня, а затем использовала!
– Только для того, чтобы вернуть вам прежнюю жизнь! Исцелить вас!..
– Тогда знай, Квенион Акскевлерен, что из-за сделанного тобой, из-за твоего неповиновения я никогда не стану прежним. Так или иначе, но ты Обладала Сефидом. Мир по твоей милости исказился.
Глаза Квенион наполнились слезами. Она спрятала лицо. Нет, Намойя не должен видеть ее слез. Тогда он возненавидит ее еще больше.
– Вон отсюда, – приказал он уже спокойным голосом. – Если ты мне понадобишься, я за тобой пошлю.
После ухода Квенион Намойя оперся о стену, чтобы успокоиться окончательно. Неожиданно принц почувствовал легкое головокружение. Он еще раз смахнул пот со лба.

* * *
С тех пор как от геймвальдского губернатора Чиермы перестали приходить какие-либо известия, президент Крофт Харкер стал готовиться к худшему. Стараясь не впасть в отчаяние, он снова и снова вспоминал эпизоды короткой республиканской истории, пытаясь найти ту точку, тот момент, после которого все пошло не так. Каждый раз вывод оказывался одним и тем же: смертный приговор республике был вынесен, как только Комитет безопасности низверг правящую семью Кевлеренов.
Строго говоря, смертный приговор был вынесен не только Ривальду. Президент сомневался, что императрица Лерена Кевлерен проявит милосердие к членам Комитета безопасности.
Когда к Харкеру прибыл курьер, сообщивший, что огромная хамилайская армия быстрыми темпами продвигается от Геймвальда на юг, президент уже не отчаивался. Он просто тихо ненавидел императрицу и всю ее семейку.
Президент немедленно созвал экстренное заседание Комитета безопасности, на которое умышленно опоздал. Он вошел в зал, когда все члены комитета уже были в сборе. Не отвечая на приветствия, Крофт проследовал к своему месту, сел, открыл папку и без должных церемоний прочел послание, доставленное курьером.
Закончив чтение, Харкер с некоторым удивлением поднял взгляд на присутствующих: коллеги слишком уж спокойно приняли дурную весть. Он посмотрел вопросительно, но никто не решался взять слово.
Это все чертов фатализм, подумал президент, плюс полное отсутствие здравого смысла. Неужели они не понимают, какая судьба уготована Ривальду?..
– Думаю, мы должны противостоять угрозе, нависшей над республикой, – сказал он.
– Мы должны защитить Беферен!.. – воскликнул тысяцкий Кляйн Феррен.
Это был самый пожилой член комитета и, кстати сказать, самый старомодный, несмотря на то, что революцию он все-таки поддержал. Феррен часто предавался воспоминаниям о «старых деньках», словно прошлые времена были золотым веком, а не эрой тирании и репрессий.
– Мы соорудим баррикады, мобилизуем население…
– Баррикады не препятствие для хамилайцев, – оборвал Харкер.
Феррен от неожиданности открыл рот. Обычно президент потворствовал всем прихотям старика, чтобы добиться его расположения и поддержки, но сейчас у Харкера не было ни времени, ни сил убеждать старую гвардию в абсурдности ее идей и вообще церемониться.
Тысяцкий был явно обижен таким обращением.
– Тогда какой толк от Кевлерена, находящегося в Сайенне? С чего это вам в голову пришло поманить его обратно в Ривальд да еще просить защитить республику?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120