– Мама? Ты не спишь? Уже утро. Такое прекрасное утро…
Мальвара не закончил. Ужасное предчувствие охватило его.
Полома распахнул дверь пошире и вошел. Он увидел, что Соркро лежит на кровати, такая маленькая, точно сверчок. Префект подошел к ней, уже зная заранее, что его ждет, и положил ладонь матери на лоб.
Соркро была холодна как камень. Ее кожа, обычно тонкая, почти полупрозрачная, теперь приобрела матовый оттенок. Карие глаза женщины смотрели вверх, далеко в небо – туда, где находилось неизведанное.
Соркро снова могла видеть.

* * *
– Точно змея, – сказал Намойя, обращаясь к Квенион, но не глядя на нее.
Он показал рукой на длиннющую армейскую колонну, которая двигалась по широкой равнине, раскинувшейся к западу от реки Уош.
– Моя армия – это змея, которая ужалит врага прямо в его поганое сердце…
Намойя запнулся, неожиданно ощутив неловкость. Он покосился на Избранную. Впрочем, какая разница, что она там себе думает…
– Ужалит врага прямо в гнусное, поганое сердце! – заорал он.
Неловкость?.. Чепуха! Пусть знает, как надо относиться к тем, кто будет побежден.
Принц разгорячился. Он внезапно обнаружил в себе такую меру жестокости, о которой и не подозревал, но никак не сожалел о подобном открытии. Раньше – быть может, но сегодня ситуация изменилась: его любовь растоптана, Сефид оскорблен, доверие предано…
Намойя поморщился от нового приступа головной боли. В последнее время они участились.
Принц пропустил колонну вперед и поехал в арьергарде, сопровождаемый личной охраной и прислугой. Жестом он подозвал Квенион поближе.
– Подойди ко мне, моя Избранная, – сказал Намойя. – Поедешь со мной рядом.
– Но мое место не здесь, – застенчиво сказала девушка.
– Благодаря мере твоей преданности – именно здесь и нигде иначе, – отчетливо произнес Кевлерен.
Квенион пришпорила лошадь и поравнялась со своим господином.
– Думаешь, твой план сработает? – снова не глядя на нее, спросил Намойя.
– Это ваш план, ваше величество, – сказала Избранная. – Я имею к нему малое отношение…
– Что я слышу? Это что, сарказм? Ты не надеялась разделить со мной ответственность за разработанный нами план? А почему? Ты ведь разделила со мной всю меру высокой ответственности, Обладая Сефидом, и даже самостоятельно принесла жертву! И тогда ты не спрашивала меня, хочу я этого или нет. А ведь по сравнению с тем поступком подготовка какого-то военного похода – сущая безделица, мелочь.
– Прошу вас, ваше величество, – взмолилась Квенион. – Я поступила так лишь ради вас, только ради любви к вам… Не надо на меня сердиться…
Намойя слегка остыл, вспомнив о любви, которую когда-то питал к ней. Но нет, нет… Это было ужасной ошибкой. Нужно было послушаться интуиции и не позволять новенькой Избранной завладеть своим сердцем. Как он мог допустить подобное? Разве он может простить обычного человека, использовавшего Сефид – пусть даже косвенно и на благо Кевлерена?.. Ничего подобного в его семье никогда не случалось.
Намойя протянул руку и коснулся плеча девушки. Она поморщилась от неожиданной боли – настолько сильным было пожатие, – однако не проронила ни слова.
– Нет, моя Избранная. Я больше не сержусь на тебя. Когда война закончится – а благодаря тебе я увижу это собственными глазами, – то докажу тебе это.
Квенион тихо заплакала, и принц с отвращением отпихнул ее. Пришпорив лошадь, он поскакал вперед, чтобы не видеть лица девушки.
Однако Намойя был несколько удивлен появившимся чувством жалости по отношению к Квенион.
Чего мне беспокоиться? – подумал он. – Да и можно ли все еще любить ее после случившегося?..
А почему нет? Он ведь как был, так и остался Кевлереном, а она – его Избранная, в конце-то концов. Несмотря на совершенное Квенион преступление, ниточка, связавшая их вместе, продолжала существовать. Она натянута до предела, почти порвалась, но все же пока цела…
К горлу подкатил внезапный приступ тошноты. Намойя решил оставить посторонние мысли.

* * *
– Скажи, Арден, а была ли у тебя когда-нибудь возлюбленная?
Арден, стоявший у конюшен и высматривавший Гэлис Валера, даже не обернулся к Эриот, когда та задала вопрос. Стратег опаздывала, и это было очень странно, учитывая ее пунктуальность.
Великан еще раз внимательно оглядел пролив между Кархеем и Херрисом, но ничего не заметил.
– Нет, – соизволил он ответить.
– Акскевлеренам не дозволялось иметь возлюбленных?
– Нет.
– А после того, как умерла твоя госпожа и ты оставил службу у Кевлеренов, у тебя была возлюбленная?
– Нет.
На миг Эриот замолчала, затем снова спросила:
– Это твой выбор или отсутствие возможностей?
На сей раз здоровяк покосился на подругу. От его взгляда девушка покраснела.
– Просто любопытно, – буркнула она.
– Ни то, ни другое, – ответил Арден.
Эриот расслышала в его голосе нотки замешательства.
– У меня никогда не возникало желания.
Девушка остолбенела.
– Ты ведь не…
Она запнулась, вспомнив, что видела у него все необходимые нормальному мужчине причиндалы, когда они купались голышом в реке вместе с другими переселенцами.
– Не знаю. Может статься, Кевлерены в детстве подмешивали нам какое-то зелье в еду… или же это результат того, что нас учили концентрироваться только на любви к нашей госпоже или господину, думать о них и желать только их. А может, все из-за Сефида. Но это правда: ни один Акскевлерен никогда не женился, не выходил замуж и не имел детей. Об исключениях я не слышал. – Он помолчал и проговорил жестко: – Мы – трутни.
– Значит, это не твой выбор…
– Нет, не мой выбор. – Арден прикрыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120