.
– Я думаю, – промолвил я, – каждому в той или иной степени свойственно тщеславие. Я, например, безусловно тщеславен.
– Но ты безусловно и очень хорош собой, – пожал плечами Пиндар. – И безусловно очень силен, что доказал не далее как сегодня. Что же касается нас, тогдашних, то я понимаю теперь, что мы вели себя всего лишь как шумные самовлюбленные юнцы, тогда как давно пора было стать истинными мужами и научиться хранить хладнокровие. Но сегодня днем я услышал настоящего бога и надеюсь, что еще не все потеряно. Очень надеюсь! Латро, я бы никогда не стал хвастаться перед тобой – ведь это не что иное, как самое настоящее хвастовство, – если б не был уверен, что ты скоро позабудешь все, о чем я только что говорил.
– А я все это запишу, – сказал я.
– Ну вот, пожалуйста! – Пиндар негромко засмеялся. – Боги, как всегда, умеют отомстить хвастуну!

Зовем мы ночь, желая скрыть деяния свои,
Но Ночь-богиня мужу все наши тайны выдает.

– Это мне тоже нравится, – сказал я.
– Сочинено специально для тебя сию минуту и подано, так сказать, с пылу с жару. Пожалуй, тут что-то есть… хотя, может, лучше: «Нужна нам ночь…»
– Пиндар, а что, действительно существует бог ночи?
– Их, по крайней мере, дюжина.
– А нет ли среди них богини с телом змеи и головой женщины? С буйными черными волосами, никогда не знавшими гребня?
Он некоторое время молча смотрел на меня, потом снова задумчиво поворошил угли.
– Ты ее видел, верно? Нет, то была не богиня – просто одно из ее чудовищ. Говорят, Геракл некогда избавил от них наш мир Имеется в виду второй подвиг Геракла – убийство им Лернейской гидры, которая похищала скот и опустошала поля, и гигантского рака Каркина.

, но он вот уже четыреста лет как вознесся на Олимп, так что, наверно, они наползли снова. А сейчас ты ее видишь?
Я покачал головой.
– Это хорошо. Я все-таки надеюсь хоть немного поспать, пока эти рабы не начали суетиться. Если снова увидишь то чудовище, главное – не касайся его. Обещаешь?
– Обещаю. – Я чуть не сказал, что меня могут просто заставить его коснуться, но промолчал.
Пиндар встал и потянулся.
– Ладно, попробую уснуть. Хорошо бы обойтись без снов и кошмаров. Мне следовало бы, по твоему примеру, написать себе записку, запрещающую вести с тобой беседы по ночам. Увы, мне не хватает твоего прилежания. Еще раз спокойной ночи, Латро.
– Спокойной ночи, Пиндар.
Когда он ушел, детская ручонка обвила мою талию.
– А тебя я помню, – сказал я девочке. – Ты Ио. Я только что прочитал о тебе.
– Я принадлежу только тебе, – возмущенно сказала она. – И никто не имеет права делать со мной то, что сделали они. Только ты один!
– Что же они с тобой сделали? – спросил я, но она не ответила. Обняв ее за плечи, я заглянул ей в лицо и при свете костра увидел дорожки слез, избороздившие запыленные щеки девочки. – Не бойся. Если та женщина-змея снова придет, я скажу, что уж тебя-то она никогда не получит.
Ио покачала головой.
– Дело не в ней. Я убежала и теперь за это наказана.
– Убежала от меня? Я бы никогда не стал наказывать тебя, маленькая Ио, если б ты это сделала.
Она снова покачала головой.
– Я убежала от Светлого бога. И солгала, когда сказала, что он отдал меня тебе.
– Возможно, все-таки не совсем солгала, – возразил я. – Ведь ты принадлежишь мне, верно? – Прижимая ее к себе, я видел мелькавшие во тьме тени и надеялся, что получу какой-нибудь вещий знак, но знака не было. – К сожалению, боги совсем не похожи на нас, маленькая Ио.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 7
ВОЗЛЕ ВЫТАЩЕННЫХ НА БЕРЕГ КОРАБЛЕЙ

Наша палатка действительно очень мала. Проснувшись, я обнаружил рядом этот свиток и, поскольку часовой наружу меня не выпустил, решил пока почитать, чтобы не тревожить своего чернокожего соседа (в данный момент он самозабвенно вырезывает из дерева какую-то куколку).
Но стоило мне углубиться в чтение, как вошел воин в прекрасных бронзовых доспехах, и я принял его за лекаря, описанного в самом начале моего дневника. Оказалось, что это совсем другой человек.
– Имя мое Гиперид, парень, – сказал вошедший. – Триерарх Триерарх – дословно: владелец триер. Триера (римская трирема) боевое гребное судно, имевшее три ряда весел.

Гиперид.
Теперь я твой хозяин. Что же ты притворяешься, будто не знаешь меня?
– Наверное, я просто забыл. Из-за своего ранения я очень быстро все забываю, – предположил я.
Он грозно нахмурился и погрозил мне пальцем.
– Поймал я тебя! Если ты действительно забываешь все, то почему же помнишь о своем недуге?
Я объяснил, что прочел об этом в книге, и показал, где именно.
– Что ж, прекрасно! Я вижу, у тебя на все ответ найдется, – воскликнул Гиперид.
– Нет, к сожалению, – сказал я, – хотя мне бы очень этого хотелось. Но если ты все же не тот лекарь, то не скажешь ли, где я теперь нахожусь?
В уголке палатки стояла скамья (сейчас я как раз устроился на ней, чтобы сделать записи в дневнике). Гиперид подвинул скамью поближе, сел и знаком велел мне сесть у его ног.
– Доспехи уж больно тяжелы, – пояснил он со вздохом. – По молодости-то я этого не замечал, а в детстве больше всего любил смотреть, как проезжают всадники в латах во время Панафиней Панафинеи – основной праздник в честь Афин и их покровительницы Афины; праздновался раз в четыре года в середине лета и сопровождался принесением даров богине, музыкальными и атлетическими соревнованиями, а также конными скачками.

. Ничего, скоро и ты привыкнешь садиться, как только представится возможность немножко передохнуть. – Он снял свой шлем с великолепным синим султаном из конского волоса и поскреб лысую голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119