Мы оба плыли, энергично работая руками и ногами, но я удивленно оглянулся:
– Ты слышишь мои мысли?
– Иногда.
– Ты эльф. Разве король не человек?
– Человек.
Я надолго задумался, но без толку. Вероятно, Гарсег опять услышал мои мысли, поскольку сказал:
– Когда мужчина из моего племени сходится с женщиной из вашего племени, она может родить ребенка.
Все еще не понимая, я сказал:
– Ясное дело.
– Каждый ребенок наследует какие-то свойства от отца, а какие-то от матери. Если не считать уродов, каждый ребенок рождается либо мужского, либо женского пола.
Мы остановились передохнуть, перевернулись на спину и лежали на зеркальной морской глади, несомые слабым течением.
– Я сошелся с эльфийской женщиной, – сказал я. – С женщиной, которую я люблю больше всех на свете.
– Знаю.
– У нас с ней будут дети?
– Не знаю.
– Предположим, будут. – Раньше я как-то не думал об этом. – Если родится мальчик, он вырастет обычным человеком?
– Или эльфом. Пока ребенок не родился, нельзя сказать.
– А если девочка?
– То же самое. Отец короля сошелся с женщиной из моего племени, так же как вы с эльфийской девой.
Тут я убедился, что Гарсег действительно знает не все, и, признаться, испытал облегчение.
– У них родилось трое детей: один подобный тебе и двое подобных мне.
– Трое?
Гарсег кивнул:
– Нашу сестру зовут Моркана.
Когда мы снова перевернулись на живот и заработали руками и ногами, я думал, нам придется плыть еще столько же, если не дольше. Теперь я понимаю, что Гарсег хотел отдохнуть перед прибытием к месту назначения. Он знал про лестницу и знал, что, возможно, нам придется сражаться – поскольку химеры не узнают его, а он не сможет им открыться. Во всяком случае, я только-только разогнался, когда он остановил меня и показал рукой вперед:
– Вот остров, который моряки называют Глас. Довольно скоро мы уже шагали по берегу, усыпанному скользкими острыми камнями, сверкавшими в солнечных лучах, – алыми, золотыми, малиновыми и разных других цветов, неописуемо красивых.
– Остров так называется потому, что он из стекла? Glass (англ.) – стекло.

– спросил я.
Гарсег помотал головой:
– Нет, он из огненного опала.
– Драконов камень.
Он не взглянул на меня.
– Кто вам сказал это?
– Бертольд Храбрый, мой брат. Он умер, я думаю.
– Бертольд Мудрый. Если вы не знаете наверняка, что он умер, будем надеяться, что он жив.
Я рассказал Гарсегу, как искал тело Бертольда Храброго и не нашел.
– Этот остров многие тоже искали, но тот, кто ищет, никогда не находит. Однако моряки не раз случайно натыкались на него и высаживались на берег.
У меня возникло ощущение, будто Гарсег не договаривает, и я спросил, что же случалось с моряками.
– Разное. Одни благополучно возвращались на корабль. Другие погибали. Некоторые оставались с нами, а некоторые отправлялись в иные места. Видите башню?
Я видел, и она была огромной. Кто-то выстроил посреди островка самый настоящий небоскреб, и поначалу я задался вопросом, зачем возводить такую высокую башню, если здесь нет никого, кто бы в ней жил. Никого, если не считать моря. Островок был маленьким, и поэтому, если вы хотели построить здесь большое здание, оно должно было быть очень высоким.
И было. Круглая башня, лишь немного расширявшаяся к основанию, поднималась выше самой высокой горы, похожая на гигантскую иглу.
– Строитель был родом из шестого мира, Муспеля, – сказал Гарсег. – Мои соплеменники не возводят подобных зданий без крайней необходимости. А зря. Здесь жил Сетр, державший в благоговейном страхе наш мир, который вы называете Нижним.
Я сказал, что чаще мы используем название Эльфрис. Гарсег кивнул.
– Он строил башни и поменьше, на многих побережьях стоят возведенные им крепости. В одной из них время от времени живет моя сестра.
– Но ты не живешь?
– При желании мог бы. – Гарсег перебрался через очередной скользкий камень и пошел дальше. Когда он скрылся из виду, я услышал его голос:
– Как ваша рана?
Я потрогал бок, но раны не обнаружил.
– Зажила?
Нагнав Гарсега, я сказал:
– У меня остался шрам, но он зарубцевался и не болит.
– Шрам исчезнет со временем. А пока еще чайка видит подводные скалы.
– Понятно. Я действительно стал самым сильным рыцарем на свете?
– На этот вопрос вы должны ответить сами.
– Значит, стал.
По ощущениям силы у меня не прибавилось, но я знал, что я очень, очень сильный и очень, очень быстрый. Но насколько я силен и быстр, я не знал. Я знал также, что отчасти обязан своей силой Дизири, а отчасти морю – сознанию, что оно открыло мне свою тайну и пребывает во мне, шумя у меня в ушах приливными волнами крови. Но еще я оставался собой, и на самом деле море всегда было частью моей природы; оно пребывало во мне всегда, только я не знал этого.
Я стряхнул задумчивость, поскольку увидел лестницу. Рядом с громадой небоскреба она казалась тонкой паутинкой и тянулась высоко вверх, к некоему подобию расщелины в стене. В лучах яркого солнца лестница и стена горели, словно охваченные пламенем. Так и хотелось надеть солнцезащитные очки потемнее, а еще лучше очки сварщика. Я щурился, прикрывал глаза ладонью и все такое, но Гарсег даже бровью не повел.
– Здесь Сетр хранил все лучшее оружие, собранное в нашем мире, чтобы мы не могли восстать против него. Он, способный сокрушать горы, запрещал нам носить даже кинжалы. Однако в конце концов мы его изгнали.
Я спросил Гарсега, как он думает, вернется ли Сетр обратно.
– Он возвращается время от времени, а потом улетает, прежде чем мы успеваем собрать войско. Вы бы изгнали нас из своего Среднего мира, если бы могли, сэр Эйбел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159