Когда вода уже перестала впитываться в землю, я принялся жадно пить из каменной чаши, а когда поднял глаза, увидел рыцаря, который стоял рядом и смотрел на меня. Я не разглядел его лица под шлемом, но он держал в руке зеленый щит с изображением дракона.
– Это не герцог Индайн, – заметил Скаур. – У него на щите изображался голубой вепрь.
– Ты заговорил с ним? – поинтересовалась Ша. – Что он сказал?
– Нет. Все произошло очень быстро, и я оцепенел от удивления. Он… он превратился в подобие облака, а потом и вовсе исчез.
– Облака суть дыхание Леди, – заметил дедушка Ша. Я спросил, кто такая Леди, но он лишь потряс головой и уставился в огонь.
– Разве ты не знаешь, – спросила Ша, – что ее имя нельзя произносить вслух?

Утром я спросил, как добраться до Гриффинсфорда, но Скаур сказал, что местечка под таким названием поблизости нет.
– А как называется ваш городок? – спросил я.
– Иррингсмаут, – ответил Скаур.
– По-моему, неподалеку от местечка, где живу я, есть город Иррингсмаут, – сказал я. На самом деле я не был в этом уверен, но мне казалось, что я уже слышал такое название. – Однако это большой город. Единственный действительно большой город, в котором мне доводилось бывать.
– Во всяком случае, никакого другого Иррингсмаута поблизости нет, – сказал Скаур.
Прохожий, случайно услышавший наш разговор, бросил на ходу:
– Гриффинсфорд расположен на Гриффине, – и ушел прочь, прежде чем я успел задать вопрос.
– Это приток нашей реки, – пояснил Скаур. – Иди на юг, покуда не достигнешь реки, а потом ступай по Речной дороге, и ты выйдешь к Гриффину.
И вот я отправился в путь, взяв с собой несколько кусочков засоленной рыбы, обернутых в чистую тряпку, и зашагал сначала на юг по узкому переулку, пролегавшему за мазаным домиком Скаура и Ша, потом по широкой улице, начинавшейся за переулком, а затем на восток по торной дороге вдоль реки. Она проходила через лишенный ворот проем в полуразрушенной городской стене и тянулась через молодые леса, где в затененных оврагах еще местами лежал снег и лужицы дождевой воды словно ждали чьего-то возвращения.
Потом дорога вилась между холмов, где двое встречных парней постарше меня заявили о своем намерении меня ограбить. Один угрожающе помахивал палкой, а другой держал наготове лук с натянутой тетивой. Я сказал, что они могут взять у меня все, кроме лука. Как и следовало ожидать, они вцепились именно в лук. Я не отдал и получил палкой по башке. Тогда я стал драться: вырвал свой лук и здорово отходил им грабителей. Наверное, мне следовало испугаться, но я не испугался. Я страшно разозлился: надо же, они решили, что могут ударить меня, не получив сдачи! Первый бросил свою палку и пустился наутек, а другого я колотил, покуда не повалил на землю; потом сел ему на грудь и пригрозил перерезать глотку.
Когда парень взмолился о пощаде, я его отпустил, и он тоже дал деру, бросив свой лук и колчан. На вид лук казался хорошим, но треснул, когда я согнул его на колене. Я снял с него тетиву и закинул колчан за спину. Вечером я соскоблил всю кору со своего лука (так что теперь мне оставалось только пропитать древесину льняным маслом) и натянул на него тетиву.
Дальше я шел, сам держа наготове лук с натянутой тетивой. Я не раз видел кроликов, белок и даже оленя; я стрелял, но лишь потерял пару стрел. Через несколько дней, когда меня уже качало от голода, я поутру наконец подстрелил куропатку и отправился на поиски огня. Я искал долго и уже почти решил махнуть на все рукой и съесть мясо сырым, но ближе к ночи заметил вдали, над деревьями, струйку дыма, похожую на белое привидение на фоне темного неба. Когда показались первые звезды, я нашел лачугу в густых зарослях диких фиалок. Она представляла собой каркас из жердей, покрытый звериными шкурами, с пологом из оленьей шкуры вместо двери. Я кашлянул, поскольку не мог постучать в дверь, а когда на мое покашливание никто не откликнулся, постучал по жердям каркаса.
– Кто там?! – раздался из лачуги голос, похоже принадлежавший весьма воинственно настроенному человеку.
– Жирная куропатка, – сказал я. Меньше всего на свете мне хотелось драться.
Полог из оленьей шкуры отодвинулся в сторону, и из-за него выглянул сгорбленный мужчина с длинной бородой. Рука у него мелко тряслась, и голова тоже, но голос не дрожал нисколечко, когда он грозно рявкнул:
– Кто ты такой?
– Просто путешественник, готовый поделиться с вами подбитой птицей за огонь, – сказал я.
– Здесь нечего красть, – сказал бородач и поднял дубинку.
– Я пришел не грабить вас, а поджарить куропатку. Я подстрелил и ощипал птицу сегодня утром, но у меня нет огня, чтобы ее приготовить, а я умираю от голода.
– Тогда входи. – Мужчина посторонился, пропуская меня. – Можешь поджарить куропатку, коли оставишь мне кусочек.
– Оставлю, и не один, – сказал я и выполнил свое обещание: отдал хозяину лачуги оба крылышка и обе ножки.
Он не задавал мне никаких вопросов, но смотрел на меня так пристально, лишь изредка отводя глаза в сторону, что я назвал свое имя и возраст, объяснил, что я нездешний, и спросил, как добраться до Гриффинсфорда.
– Проклятье! Это моя родная деревня, юноша, и я до сих пор иногда наведываюсь туда. Но сейчас в Гриффинсфорде никто не живет.
Я не поверил.
– Мы с братом живем.
Бородач покачал трясущейся головой.
– Никто не живет. Там никого не осталось.
Тогда я понял, что наш городок называется не Гриффинсфорд. Возможно, Гриффин или Гриффинсбург… или что-то вроде. Но я не мог вспомнить.
– Они обратились ко мне за помощью, – пробормотал бородач. – Многие хотели бежать, но я сказал «нет».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159