Дизири вспоминает меня, и всегда будет помнить, и всегда будет любить меня, а я всегда буду любить ее – и я существую лишь в сознании Дизири.
Я Кулили.
Эти слова я услышал не ушами, а скорее костями черепа.
Вниз. Спускайся вниз.
Я стал спускаться. Я понял, в каком направлении надо двигаться, поскольку оттуда доносился голос. Голубой свет постепенно превратился в фиолетовый, а потом стало совсем темно. Чьи-то пальцы дотронулись до моего лица, только я знал, что на самом деле это вовсе не пальцы. Я подумал, что так нечестно, и сказал:
– Я тебя не вижу.
Увидишь, когда я пожелаю.
– Ты кто? – спросил я.
Внезапно мне показалось, что я даже не знаю, кто я сам в действительности. Простой американский мальчишка? Рыцарь? Брат Бертольда Храброго?
Я Кулили. Ты – человек, поклявшийся сразиться с Кулили.
– Эйбел, – сказал я. – Меня зовут… Эйбел.
Ты убьешь меня?
– Не знаю. – Похоже, ответ не имел особого значения. – Полагаю, я должен попытаться. Я обещал.
Я тоже так считаю. Для тебя честь – это святое.
– Ты чудовище. Так говорил Гарсег.
До сей минуты я ничего, ровным счетом ничего не видел в кромешной тьме, но едва лишь произнес последнее слово, как в отдалении замерцал зеленый огонек. «Что там такое, черт возьми?» – подумал я.
Фосфорисцирующая рыба. Они иногда заплывают сюда.
– Мне трудно думать. – Я не знаю, почему сказал это, но я сказал правду. – Почему здесь так трудно думать?
Моя вода холодна.
– Зачем ты позвала меня сюда?
Она не ответила.
– Ничего, если я всплыву обратно? Мне бы хотелось согреться.
Прежде чем убьешь меня?
Она смеялась надо мной, но я нисколько не разозлился. Мне даже понравилось.
– Ты сама можешь запросто убить меня здесь и сейчас, если захочешь.
Я не стану.
– Ты же убивала эльфов, которые приходили убить тебя. Мне Гарсег говорил.
Этот мир принадлежал мне. Принадлежал еще во времена, когда здесь не было эльфов. Они изгнали меня с суши в воду, а потом загнали в эти глубины. Дальше меня уже не прогнать. Ты хочешь увидеть меня?
Перед моим мысленным взором возник отчетливый образ, словно вызванный в моем сознании чужой волей. Статуя, только живая.
– Ты смотрел в пруд. Ты видел там себя таким, каким тебя видят окружающие. Сейчас ты видишь меня такой, какой меня видят окружающие.
Я не представлял, как можно ненавидеть столь прекрасную женщину. Я спросил, почему эльфы ненавидят ее.
Спроси у них.
– Ладно, а почему ты ненавидишь их?
Я не ненавижу, но буду бояться их, покуда они боятсяменя.
Прекрасная женщина исчезла. Теперь я видел странный лес. Там росли деревья, похожие на телеграфные столбы, с несколькими огромными листьями на самой верхушке. Там на земле повсюду темнели лужи воды, и какое-то огромное существо под узловатыми корнями постепенно увеличивалось в размерах и вытягивало щупальца в разные стороны. Деревья разговаривали с женщиной внизу, и маленькие растения тоже, а она отвечала всем по очереди и становилась все больше и больше. Она видела все растения до единого и видела их души, которые обволакивали каждое из них подобием кокона. Души были разных чудесных цветов и все светились, независимо от цвета.
Насекомые пожирали листья, проливая животворный сок, и всевозможные животные грызли кору, убивая деревья. Поэтому женщина создавала для растений защитников, беря крохотные частицы их собственных душ и частицы своего существа, бледно-серой мудрости, сверкавшие подобием жемчужин. А также сухие ветки, листья, землю, огонь и дым, воду и мох. Самые разные подручные материалы.
Поначалу защитники походили скорее на животных, но огромная женщина под корнями посмотрела в небо и увидела там Митгартр и людей, пашущих поля, сажающих цветы и ухаживающих за фруктовыми садами. Тогда она придала защитникам обличье, похожее на человеческое. Сперва они здорово смахивали на огородных пугал, но постепенно становились все лучше и лучше, а в конце концов обрели способность сами менять свое обличье, чтобы стать еще лучше.
Некоторые до сих пор защищают, даже от меня. Ты знаешь таких?
Я увидел Дизири, и у меня перехватило дыхание. Мне показалось, я просто умру, коли сейчас не дотронусь до нее, не поговорю с ней.
– Да. Я люблю ее.
Я тоже, сказала Кулили.
Потом Дизири исчезла.
Теперьты хочешь увидеть меня? Воочию?
Кажется, я сказал «да».
Потом началось ожидание. Прошло не десять минут и не десять секунд. Так текло время до изобретения первых часов. Я неподвижно висел в холодной морской воде, медленно вращаясь и напряженно ожидая – и больше ничего не делая. Белые, желтые и зеленые огоньки кружились вокруг меня, и золотые, и лазурные.
Наша лампа.
Огоньки собрались вместе, я увидел, что на самом деле это рыбы. Маленькие оранжевые рыбки, блестевшие подобием свечных огоньков; черные рыбы с огромными головами и кошмарными зубами, торчащими изо рта, словно красно-синие червяки; длинные серебристые рыбы с жабрами и хвостами, похожими на горящие электрические лампочки; и еще множество других, которых я забыл. Все оттенки красного, желтого, синего и прочих цветов.
Только рыбы не имели значения. Значение имело то, что находилось под ними; а находилась под ними белая нить, огромный спутанный клубок белой нити, живой и пульсирующий. Поначалу он показался мне бесформенным, но стоило мне подумать так, он обрел форму. Я увидел рот, способный поглотить «Западного купца», и нос величиной с холм. Только то был красивый рот и красивый нос. Довольно скоро я увидел глаза, белые глаза, словно затянутые бельмами. Они моргнули, и в них появились зрачки, в которые я мог бы нырнуть;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159