но еще свежа была память о скорченной, жалкой фигуре в пышном наряде, которая, дрожа, недавно явилась им.
– То, что придумал Бредгор, – сказала Джейм, – смотрелось нелепо. – Затем она показала на черную холодную статую, неясно вырисовывающуюся во мраке. – Но если гигантская лягушка…

Был ранний вечер третьей недели осени. Марк отложил крошечную фигурку, которую вырезал из дерева, – голова в монашеском капюшоне, вытянутые ручки, даже несколько складок на одеянии. За мелкие дела сейчас браться не стоит – почти ночь. Но как же хорошо наконец поработать руками! Он почти забыл, какое это удовольствие – создавать маленькие, изящные вещицы, забыл и о своей давнишней мечте сделаться искусным ремесленником. Обстоятельства не способствовали занятиям столь деликатным мастерством. А если он хочет иметь когда-нибудь свой дом – надо тренироваться и возрождать умения. Что он приобрел после долгой жизни в услужении? Честь да нескольких друзей, хотя и это может осветить путь сквозь годы.
Но может и навредить.
Прошуршав над головой, по балке пробежала мышка. Бу совсем разленился, подумал Марк, созерцая плод своего труда. Они с Ротаном потратили немало времени, чтобы отремонтировать чердак после визита ночной гостьи. Все могло быть еще хуже – если б не Джейм, два верхних этажа легко могли бы провалиться в зал.
Она умна, эта девчонка, но очень уж странная. Марк знал, как кенциры бояться таких, как она, но он слишком многое повидал в жизни, чтобы пугаться кого-то. Мысли его текли неторопливо – интересно, сколько в ней крови высокорожденных? У всех шаниров обязательно найдется ее след. Бедные женщины-высокорожденные, даже полукровки! За ними бдительно следят, изолируют, а потом прикрепляют к правящим домам Кенцирата «для мужских нужд». А те, в ком капли высокой крови сопровождаются чертами шанира, обречены на куда более грубое обращение. Это объясняет враждебность Иштара к Джейм.
Иштар. «Странные вещи происходят с кенцирами в этом городе», – подумал Марк, покачав головой. Вот он вырезает изображение мертвого бога для одного небольшого храма, Джейм стала чуть ли не служкой при храме Горго, а жрец Трехликого расставляет ловушки своим соплеменникам. А еще Отрава, он поступает как шанир, но, насколько можно судить, им не является. А старого кенцира Сан-Сара вообще обожествили.
«Так что же ты сам делаешь тут, старина?»
Вопль прорезал тишину, оборвав нить его раздумий. Ребенок? Нет, кот, на площади перед гостиницей, прямо под ним. Как раз под рукой прикрытый ночной горшок. Марк откинул крышку и выплеснул содержимое через перила, даже не удосужившись взглянуть вниз.
– !!! – раздался полный протеста знакомый голос.

Днем Джейм была в Нижнем Городе, навещала Танишент. Когда она покинула дом Штопки, уже спускались сумерки, и улицы быстро пустели. Чтобы срезать путь, Джейм свернула на узкую боковую улочку, которая должна была вывести ко рву, ограничивающему район. Однако через несколько поворотов тропа уткнулась в завал высотой в человеческий рост. Джейм взобралась по нему и продолжила путь, перепрыгивая с обломка на обломок, предполагая, что где-нибудь впереди дорога расчистится. Это наконец произошло, но вышла она на пустошь, окруженную выгоревшими домами. К собственному удивлению, Джейм поняла, что заблудилась. Она легкомысленно решила, что уже досконально знает этот город, стала рассеянной, а здесь, где не было привычных ориентиров, нужно было быть особенно внимательной. Она забыла, что Тай-Тестигон мстит тем, кто несерьезно относится к его загадкам.
Темнело. Тьма цеплялась за обуглившиеся стропила, разбухала и переливалась через края каменных дебрей. В руинах скреблись и пищали крысы. Куда же идти, вперед или назад, возвращаться к центру Нижнего Города или пробираться через мертвый круг к своему храму? Ночь дышала в затылок, готовая наброситься и вцепиться в добычу.
– Приветствую.
Джейм вздрогнула. Элегантный силуэт возник на вершине полуразрушенной стены.
– О, посмотрите-ка, какое у нас высокое положение. – Голос ее звучал хрипло. – Спускайся, петушок, с насеста, только не каркай.
– С удовольствием, – отозвался Отрава и прыгнул.
Джейм отпрянула назад и заняла оборонительную позицию. А потом вода схлестнулась с пламенем, противники столкнулись и отскочили друг от друга, раз, другой, снова и снова. Они прервали бой, кружа, следя друг за другом, и теперь, когда первый шок прошел, чувствовали даже какое-то удовлетворение. Давно не сходились столь достойные, равные по силам противники. Вторая схватка не была безумной каруселью, обе стороны искуснее и тоньше атаковали и внимательнее защищались. Темнота сгущалась вокруг двух гибких черных фигур, двигающихся в танце старой ритуальной битвы, столь же древнем, как и раса бойцов.
Джейм не могла сказать, когда кончился бой и начался танец. Не было нужды отыскивать в ночи партнера, его движения были отражением ее собственных. Позы перетекали одна в другую, вода и воздух смешивались с темным пламенем, теплящимся на кончиках нервов, пальцы покалывало от близости, которая никогда не перейдет в прикосновение.
Где она делала это прежде и с кем?
Обширные покои, горящие по кругу треножники, постель под пологом, танцующий мужчина, его лицо… Нет!
Затрещала ткань, Отрава отпрыгнул с испуганным восклицанием. Левый рукав его кафтана был разрезан от локтя до запястья. По голой руке тянулась черная в лунном свете полоска крови. Он смотрел на нее, и по лицу его расплывалась медленная, таинственная улыбка. У Джейм перехватило дыхание. Не говоря ни слова, она повернулась и вскарабкалась на груду искореженных балок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93