Все стремительно отступили от передних дверей, и когда вошел первый гость, каждый был на своем посту, кроме Джейм, которую послали за Тубаном. Объяснение с Абернией через замочную скважину заняло больше времени, чем разговор с Тубаном, появившимся в более-менее обычном своем облачении. Наконец до него дошло, что происходит. Джейм проводила хозяина вниз, по пути сдирая с него части женского туалета, которые тот не успел снять. К счастью, под платьем у него была собственная одежда, и он достойно разрешил спор между королем Селликом и Тенци о том, кому входить первым, ухитрившись провести обоих одновременно в главный зал.
После того как ввалились вассалы правителей, последовало некоторое замешательство. Затем гости расселись и стали кричать, требуя медового вина. Большинство уже были изрядно навеселе. Включая и монарха Металондара, который при ближайшем рассмотрении оказался молодым заикой с лицом придурка. Трезвыми казались лишь архигон и Харр, глава клана сен Тенко, хотя оба подбивали остальных пить как можно больше. Сквозь завесу учтивой беседы явственно проглядывало, что сен Тенко чрезвычайно чем-то раздосадован, а Аррибеку это доставляет радость.
Тубан попробовал разрядить эту ядовитую атмосферу, осведомившись, все ли было к полному удовольствию гостей.
Ответ архигона, произнесенный ясным, резким голосом, отчетливо донесся до Джейм, стоящей рядом с Клепетти у кухонных дверей:
– Нам сообщили о какой-то исключительной танцовщице по имени Абтирр. Она выступает в этой таверне, и я, и мои спутники зашли сюда в надежде, что ее можно убедить сплясать для нас. Это можно устроить?
Тубан кинул взгляд на Джейм, а та – в отчаянии – на Клепетти.
– Знаю, знаю, – сказала вдова более мягко, чем обычно. – Ты устала, тебя ноги не держат, и, говоря по совести, ты сегодня выпила лишку. Но, может, ты все-таки попробуешь? От этого может зависеть все.
Джейм удрученно согласилась, и Тубан поспешил сообщить гостям приятную новость.
Наверху, на чердаке, Джейм расчесала свои длинные черные волосы, уже почти сухие, и натянула костюм. Потом осторожно проделала несколько танцевальных па, оступилась и ударилась больным коленом о стул. Слезы боли и досады хлынули в три ручья, и она уселась на пол, пытаясь удержать их. Она никогда больше не будет пить, никогда, никогда. Но этот зарок ничего не даст ей сейчас. Она позволит пропасть им всем – Клепетти, Тубану, Гилли… Всем – после того, что они для нее сделали.
Память о временах, когда она так замечательно танцевала, всколыхнулась и больше не отступала. Вот первая ночь здесь, в гостинице, вот Эдор Тулиг, вот храм ее бога; но сейчас все по-другому. Она не может манипулировать двумя десятками пьяных клиентов, но, каким-то малопонятным образом, может управлять божественной силой. Джеймсиль, ее тезка, танцевала однажды перед самим богом – в ту ночь, когда погибло две трети кенциров. Конечно, ее талант был опаснее, извращеннее, но тоже удивителен. Если она сейчас поймает нужный ритм… то плевать на последствия.
– Ох, браво, браво. – Она горько хихикнула. – Дурочка, ты же даже встать не можешь.
Но тогда, в храме, она не двигалась. Танец Сенеты, собирающий энергию, происходил только в ее сознании. Непонятно, как это может помочь ей сейчас, но, кажется, косвенно это означает, что подобные мысленные усилия способны подготовить ее к работе, которую она обязательно должна выполнить. Джейм с трудом встала на колени, закрыла глаза и сконцентрировалась.
Это было несказанно трудно. Не только представить движения танца, но и ощутить их – чувство равновесия, игру мускулов, ритм… Пытаешься собрать их все, а они размываются, сосредоточиваешься на одном – другие ускользают.
В бесконечности и тьме сражалась она с ними, и тут пришла музыка. Сквозь закрытые веки Джейм видела винтовую лестницу, третий этаж, каждую ступеньку, каждый шаг вниз, следующий за флейтой Гилли. Уверенность наполнила тело и мысли, концентрироваться стало легче. Теперь она просто танцевала, за гранью боли и ощущений, плетя древнюю вязь видений, снов и мечтаний. И когда цикл завершился, она поклонилась, открыла глаза и обнаружила, что стоит на центральном столе под ярким канделябром, а король Селлик, архигон и Харр сен Тенко, не отрываясь, смотрят на нее.
Последовали мгновения тишины, а потом – взрыв. Джейм с трудом поверила, что это всего лишь аплодисменты. Представление окончено. А в коленную чашечку словно налит расплавленный свинец.
– Что ж! – сказал архигон, его карим глазам возвращался привычный блеск. – Мне говорили, что это что-то необычное, но ТАКОЕ! Почтенная Абтирр, я намеревался спросить твоего хозяина, но ты сегодня оказала нам такую честь, что, с позволения своих товарищей, – он взглянул на короля, все еще сидящего с раскрытым ртом, – я спрашиваю тебя. Какую плату ты потребуешь за такое исключительное обслуживание?
Джейм посмотрела на него. Она все еще пыталась разобраться, как попала с чердака в зал.
– Ну? – произнес архигон. – Говори, девочка. Что я… Мы можем дать тебе?
– Правосудие, – прошептала она.
Харр сен Тенко уставился на нее.
– Какая наглость! – гневно воскликнул он. – Господа, это же оскорбление всем нам. Такие запросы должны проходить через совет Пятерых. Обращаться с этим персонально к вам – значит показать, что они не верят в справедливость правления… Вашего правительства, в котором заседают ВАШИ представители! Они, значит, не способны разобраться с сутью дела!
– А мне почему-то казалось, что твой родственник намеревался просить о чем-то подобном, – мягко возразил Аррибек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93