Кендар торопливо прокладывал себе дорогу. По ту сторону солдатских факелов господствовал хаос. Справа от Харна возвышалась стена щитов, за ней – две, а кое-где и три линии обороны. Стена качалась под напором темной ревущей массы, из которой огонь иногда выхватывал искаженные лица. Харн шагал по телам, оскальзываясь на влажной от крови траве. Будь тридцать три раза проклята тьма. Пятна, еще более черные, чем мрак вокруг, двигались по лугу, как тени туч, заслоняя все. Казалось, что крушение мира после затмения луны уже наступило – реальность распадается и ширится пустота.
Но Харна сейчас больше заботила собственная сущность. Он только что пытался убить принца Одалиана. До сих пор даже во время самых глубоких приступов ярости он всегда инстинктивно отличал друга от врага. Впервые он предумышленно напал на союзника. Он думал, что начинает терять контроль – над битвой, над собой. Где же, черт возьми, Черныш? Харн знал, что Торисен все еще жив, такое ощущали все кендары, привязанные к Верховному Лорду, но он нужен ему здесь, сейчас. Каким-то образом простое присутствие Торисена всегда помогало. В Южном Войске с Харном все было в полном порядке, пока мальчик не убежал в Верховные Лорды. Если он начинает теперь терять чутье добра, как это часто случается со стареющими берсерками, то самое время обратиться к Белому Ножу. Но не сейчас. Черныш сейчас зависит от того, сумеет ли военачальник держать себя в руках – а он, видят Трое, сумеет – надо лишь не терять самообладания. Триста тридцать три раза будь проклята эта тьма!
Кто-то налетел на него.
– Сэр! – один из кадетов Ардета, чуть ли не в слезах. – Сэр, линия прорвана! Мы не смогли удержаться. Прости…
Рога трубят во мраке, оповещая – три, четыре, пять дыр.
Теперь по плану на оборону надо бросить людей всех домов, за исключением Каинрона – они должны останавливать прорвавшихся кочевников. Но Каинрон так и не занял своего места на поле. Проклятие.
– Сзывай всех и найди мне лошадь, – зарычал он на кадета. – Быстро, мальчик!
Сигналы рога понеслись за спиной, когда Харн скакал по среднему лугу. Ночь наполнилась бегущими темными фигурами. Разве могло столько прорваться? Внезапно лошадь наткнулась на кучу людей и увязла, барахтаясь. Всадника стали хватать чужие руки. Раздались злобные крики на касса, свист и шипение, словно Харн попал в гнездо гадюк. Лошадь заржала, рванулась – и освободилась.
Лагерь Войска был в добрых двух милях позади. Конь и наездник взлетели на Нижние Валы там, где самая маленькая ступенька была всего лишь в три фута высотой, и понеслись среди сторожевых костров к стоянке Каинрона. Все солдаты лорда были еще здесь. Харн остановил лошадь прямо напротив палатки Шета– Остряка, командующего Каинрона. Кендар, подбежавший перехватить поводья, ошарашенно уставился на лошадь. Тут и Харн увидел, что бока и ноги кобылы до крови искусаны.
Он ворвался в шатер, оттолкнув с дороги помощника Шета. Сам командир сидел за маленьким столом и что-то читал. Резкие линии его лица при неярком свете свечи наводили на мысль о примеси крови высокорожденных, а о железной крепости нервов говорило то, что Остряк даже не вздрогнул, когда Харн накинулся на него.
– Во имя Порога, почему не на посту? – проревел Харн сверху вниз. – Линия прорвана, я дал сигнал к общему сбору! Одни Трое знают, сколько кочевников сейчас на полпути сюда!
Шет закрыл книгу и поднялся. Он был худее Харна, но на голову выше, так что, казалось, он навис над дородным кендаром. Впервые неповторимый сарказм, которого так боялись во всем Кенцирате, покинул его.
– Тише, Харн, тише. Милорд Каинрон приказал, чтобы мы ожидали, когда он сам отведет нас на позиции. Думаю, – слова давались ему словно с трудом, – что он хочет возглавить атаку. Он никогда прежде этого не делал.
– Так сейчас шанс – ну просто для него! И где же, ради всех имен бога, он сам?
– Ушел.
– Что?
– Он вернулся из Каскада вчера вечером в крайнем раздражении. Что бы ни вывело его из себя, он все еще размышлял над этим даже тогда, когда утром протрубили тревогу. Его слуга рассказал мне, что лорд вдруг вскочил, будто его осенила потрясающая идея, и помчался назад с несколькими самыми доверенными охранниками. Это произошло где-то час назад, как раз перед тем, как мы услышали, что баррикады пали. Понятия не имею, где он сейчас.
– И вы не можете двигаться, пока он не вернется.
– Нет.
– Нет, можете, – раздался голос от входа.
Двое кендаров резко обернулись и увидели тоненькую фигурку Донкерри. Позади него стояли Бур и Киндри.
– Мы пришли узнать, нет ли каких-нибудь новостей о Верховном Лорде, – поспешно сказал Киндри.
– Никаких, – ответил Харн. – Высокорожденный… Дони… что ты имеешь в виду?
– Дедушка сказал мне, что если его не будет, то я могу приказать солдатам выйти на их посты, – сказал Донкерри высоким, неистовым голосом.
Харн и Шет поглядели друг на друга. Оба они знали, что Каинрон отрекся от Донкерри, и мальчик почти наверняка врет. И Киндри тоже это знал.
– Перестань! – резко одернул он его. – Думай, что говоришь.
– Я подумал. Я в долгу у Торисена. Время платить.
– Правильно ли я понимаю, – осторожно спросил Шет, – что ты отвечаешь честью за сказанное?
Донкерри вдохнул поглубже, он был очень бледен:
– Да.
– Тогда мы можем двигаться. – На полпути к выходу Шет повернулся. – Спасибо, – сказал он Донкерри и исчез. Все слышали, как он снаружи выкрикивает приказы.
– Т-ты расскажешь Верховному Лорду? – дрожащим голосом спросил мальчик Харна. – Постарайся объяснить…
– Он поймет и будет гордиться тобой. А теперь тебе лучше пойти с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130