Как уже было сказано, он пребывал в полном недоумении.Мод в это время звонила в дверь. С тех пор, как, оглянувшись через плечо, она разглядела своего брата, ее действенный юный ум неустанно искал способа сбить его со следа. Увидеть Джорджа надо было нынче же утром, она не могла больше ждать. Но лишь когда она достигла Литтл-Уитинга, явился ей хоть какой-то план.Дверь открыла аккуратная служанка.— Простите, хозяин дома?— Нет, мисс. С полчаса как ушел.Мод была теперь в такой же растерянности, как и ее брат Перси. Она прислонилась к косяку и тяжело вздохнула. Служанка прониклась к ней сочувствием.— А вот мистер Фергюсон здесь, мисс.Мод просветлела.— Как хорошо. Спросите его, нельзя ли мне повидаться с ним на минутку?— Хорошо, мисс. Как прикажете доложить?— Он меня не знает. Скажите просто, что его хочет видеть одна дама.— Слушаю, мисс. Прошу вас, входите.Входная дверь закрылась. Мод прошла вслед за служанкой в гостиную. Вскоре явился молодой помощник приходского священника. Его волевое лицо выражало живейшую готовность помочь.— Вы ко мне? — осведомился он.— Простите, пожалуйста, — сказала Мод, своей ослепительной улыбкой сотрясая его до самых подтяжек. (Ну, что вы, что вы! — слабо промолвил он) — Там какой-то человек меня преследует.Помощник в негодовании цокнул языком.— Грубый такой, похож на бродягу. Сколько миль идет за мной… Я боюсь.— Чудовищно!— Кажется, он сейчас у дверей. Не представляю себе, что ему надо. Не могли бы вы… не будете ли вы так любезны выйти и прогнать его?Глаза, навеки определившие судьбу Джорджа, блеснули так, что помощник заморгал, распрямил плечи и весь подобрался. Он уже готов был умереть за нее.— Подождите здесь, — сказал он, — я пойду и отправлю его куда следует. Безобразие! На дорогах общего пользования нельзя чувствовать себя в безопасности.— Спасибо вам большое! — сказала благодарная Мод. — Мне кажется, этот бедняга не в себе. Преследовать меня столько миль подряд! Да еще по канаве.— По канаве?— Да. Большую часть пути он прошел по глубокой канаве, что-то его там привлекало. Интересно, что?Лорд Бэлфер, прислонившийся к стене и пытавшийся решить, правая или левая нога болит сильнее, вдруг увидел помощника, глядевшего на него сквозь пенсне в золоченой оправе неодобрительно и даже враждебно. Он встретил его взгляд. Ни один из них не вынес о другом благоприятного впечатления. Перси подумал, что видывал более симпатичных священников; помощник подумал, что видывал более приятных бродяг.— Давайте, давайте, — сказал помощник. — Нечего здесь, почтеннейший.Несколько часов назад лорд Бэлфер испытал шок, когда Джордж сказал ему «сэр». Теперь, когда его назвали «почтеннейшим», он и вовсе задохнулся.Умение видеть себя со стороны глазами окружающих — редкий дар, отличающий немногих. Лорд Бэлфер не принадлежал к числу этих счастливчиков и не имел ни малейшего представления о том, насколько отталкивал в этот момент его внешний вид. Покрасневшие глаза, щетина, толстый слой грязи — все это вместе являло поистине жуткое зрелище.— Как вы смеете преследовать молодую даму? Хотите, чтобы я сдал вас полиции?— Я ее брат! — вскричал Перси и хотел было это подтвердить, назвав свое имя, но вовремя остановился. Хватит уже скандалов. Когда полицейский арестовал его на Хеймаркет, он сразу метнул в него молнию своего имени, но блюститель порядка, не выказывая прямо сомнений, проявил изрядную долю скептицизма, ответив, что сам он — король Брикстона.— Я ее брат, — упрямо повторил лорд Бэлфер. Помощник смотрел все неприятней. В известном смыслевсе люди — братья, но все же он вправе считать, что облепленный грязью отброс общества иллюстрирует этот факт не самым лучшим образом. Да, перед ним — жертва зеленого змия.— Стыдитесь! — сурово сказал он. — Вы достойный всяческого сожаления обломок рода человеческого, а еще пытаетесь говорить, как образованный. Где ваше самоуважение? Неужели вам не придет в голову покопаться в своей душе? Да вы бы содрогнулись от той ужасающей пропасти, в которую катитесь по слабости воли!Он возвысил голос. Тема трезвости была близка его сердцу. Сам священник не далее как вчера похвалил его за то добро, которое приносят жителям его проповеди против пьянства а хозяин «Трех голубей» горько сетовал на всяких вредителей, отнимающих хлеб у честного труженика.— Бросить вовсе не трудно, стоит только захотеть. Вы говорите себе каждый раз — один глоток не повредит. Но разве вы удовлетворитесь одним глотком? Нет, почтеннейший! Такие, как вы, не останавливаются на полпути. Или все, или ничего. Бросьте же, бросьте теперь, пока в вас еще сохранилось хоть что-то человеческое, не то будет поздно. Уничтожьте в себе эту страсть. Задавите ее! Задушите! Примите решение — здесь, сейчас, — что ни одна капля проклятого зелья больше не коснется ваших уст…Он сделал паузу, спохватившись, что вдохновение занесло его слишком далеко от основной темы.— Немного настойчивости, — спешно закончил он, — и вы увидите, что какао доставит вам точно такое же удовольствие. А теперь, прошу вас, идите своей дорогой. Вы напугали девушку, и она не может продолжить путь, пока я не уверю ее, что вы ушли.Усталость, боль и досада на благонамеренную, но не по адресу направленную речь сообща привели Перси в состояние, граничащее с истерикой. Он топнул ногой и тут же испустил вопль, ибо боль напомнила ему о недопустимости таких движений.— Прекратите! — взревел он. — Прекратите ваши идиотские проповеди! Я буду стоять здесь хоть целый день, пока эта девица не выйдет.Помощник внимательно обозрел Перси. Тот не был Гераклом, но, с другой стороны, не был им и он сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63