Но вечером на третий день Вильяма постигла неудача.
- Мистер Муллинер, - сказала Миртль Бэнкс, - я хочу вам кое-что сообщить.
- Все, что угодно, - нежно прошептал Вильям, - только не о том, что вы решили выйти замуж за кровожадного Франклина.
- Именно это-то я и хочу вам сообщить. Я не могу допустить, чтобы вы его называли кровожадным. Он замечательный человек!
- Когда вы решились на этот необдуманный шаг?
- Час тому назад. Мы с ним гуляли в саду, и случайно зашел разговор о носорогах. Он рассказал мне, что однажды, спасаясь от носорога в Африке, он взобрался на дерево и остался жив только потому, что насыпал перец в глаза своему преследователю. К счастью, Франклин завтракал, когда на него напал носорог, и держал в руках яйцо вкрутую и баночку с перцем. Услышав об этом приключении, я, как Дездемона, "его за муки полюбила, а он меня за состраданье к ним". Наша свадьба состоится в июне.
Вильям Муллинер заскрежетал зубами от ярости.
- Я лично нахожу, - проговорил он, - что только что рассказанная вами охотничья история рисует вашего Франклина в самом странном, я бы сказал, подозрительном свете. Из его же собственных слов можно заключить, что основной чертой его характера является жестокое обращение с животными. Создается такое впечатление, что Франклин просто не может видеть носорога или когонибудь из наших бессловесных друзей, чтобы не причинить им какой-нибудь гадости. Я бы не хотел вас разочаровывать, но должен вам прямо сказать: если ваш брак осуществится, то ваши дети будут очень жестоки, будут мучить кошек и привязывать жестянки к собачьим хвостам. Послушайте моего доброго совета, напишите этому человеку коротенькую записку с извещением, что вы передумали.
Девушка поднялась и с достоинством сказала:
- Я не прошу вашего совета, мистер Муллинер. И я не передумала.
Дядя Вильям был ошеломлен. Он ловил мисс Миртль Бэнкс во всех темных уголках отеля и бормотал несвязные извинения. Но она оставалась непоколебима. Однажды она указала ему на вращающуюся дверь отеля и сказала:
- Оставьте меня, мистер Муллинер! Вы старались очернить человека, гораздо более достойного, чем вы; я не хочу видеться с вами. Уходите!
Вильям машинально пошел. И так велико было его смятение, что он сделал не меньше одиннадцати кругов во вращающейся двери, прежде чем его извлек оттуда швейцар.
- Я бы освободил вас и раньше, сэр, - говорил швейцар, осторожно выводя его на улицу, - но мы с клерком побились об заклад, и я выиграл, ставя на десять кругов. Конечно, мне пришлось подождать до полных одиннадцати, чтобы не было потом спора.
Вильям грустно посмотрел на швейцара.
- Послушайте, - сказал он.
- Что, сэр?
- Скажите мне... Предположим, что единственная девушка, которую вы любили, ушла от вас и полюбила другого. Что бы вы стали делать?
Швейцар задумался.
- Правильно ли я вас понял, сэр? У меня самого когда-то была такая же история с Джен. Она объявила мне, что выходит замуж за другого.
- То же и со мной.
- Тогда очень просто. Ясно, что надо делать. Я завернул бы на вашем месте за угол и хорошенько бы выпил в кабачке Майка.
- Выпить?
- Да, сэр. Только как следует!
- Где, вы говорите?
- В кабачке Майка, сэр. Тут, недалеко за углом. Лучшее средство, сэр!
Вильям поблагодарил за совет и вышел на улицу.
Вильям Муллинер ни разу в жизни не пробовал алкоголя. Он дал торжественную клятву своей матери не вкушать ничего спиртного до двадцати одного или сорока одного года, - точно он не мог вспомнить, до какого. Теперь ему исполнилось двадцать девять лет. Он не хотел обманывать мать, но она, разумеется, не могла предвидеть таких обстоятельств, когда выпивка становится совершенно необходимой. Вильям устремил глаза к небу и мысленно услышал слова матери:
"Что же делать, мой сын? Иди".
Он остановился у дверей ярко освещенного кабачка.
С минуту он колебался. Но внезапная боль в сердце потребовала немедленного излечения, и он распахнул дверь. У длинной, высокой стойки стояли в ряд посетители, положив локти на деревянные перила и поставив одну ногу на медную решетку внизу. За прилавком возвышалась верхняя половина туловища самого симпатичного и добродушного человека из всех, когда-либо встречавшихся Вильяму. У него было широкое красное лицо и белая куртка. Он весело посмотрел на вошедшего Вильяма.
- Это кабачок Майка? - спросил Вильям.
- Да, сэр, - ответила белая куртка.
- Вы сами и есть Майк?
- Нет, сэр. Я его доверенный представитель и имею все полномочия действовать от его имени. Чем я могу быть вам полезен?
Он обращался с Вильямом почтительно-ласково, как старший брат. Вильям положил, как все, локоть на стойку, поставил ногу на медную решетку и сказал с дрожью в голосе:
- Предположим, что любимая девушка выходит замуж за другого, - что, по-вашему, следует делать?
Белая куртка подумала и ответила:
- Конечно, мое мнение не обязательно ни для кого; это, так сказать, профессиональный взгляд на вещи. Все же я думаю, что вам следует попробовать ликер "Динамитные капли".
Один из граждан, красивый черноглазый юноша, не брившийся с прошлого вторника, покачал недоверчиво головой.
- Дайте ему лучше настойку "Страна сновидений".
Другой посетитель в фуфайке и драной кепке тоже высказал свое особое мнение:
- А по-моему, нет ничего лучше "Радости могильщика".
Все посетители оказались такими милыми людьми и так горячо принимали к сердцу горе Вильяма, что он затруднялся сделать выбор. Поэтому он дипломатично разрешил задачу, заказав все три напитка один за другим.
Результат оказался немедленный и потрясающий.
Выпив первый стакан, Вильям почувствовал, как шумная факельная процессия с пением и грохотом проследовала через его горло прямехонько в желудок.
1 2 3 4