- Чего вы орете? - так отозвался Спод о моем способе извлечения звуков из собственного горла. - У меня чуть барабанные перепонки не лопнули, - пожаловался Бассет. - Да послушайте! - взмолился я. - Выслушайте меня наконец! Началась полная неразбериха, все говорили разом, я пытался оправдаться, противная сторона обвиняла меня еще и в том, что я устроил скандал. И тут в самый разгар перепалки, когда мой голос по-настоящему окреп, открылась дверь и кто-то произнес: - О Господи! Я обернулся. Эти полураскрытые губы, эти огромные глаза... воздушный, гибкий стан... Среди нас стояла Мадлен Бассет. - О Господи! - повторила она. Признайся я человеку, который видит ее в первый раз, что одна мысль о женитьбе на этой юной особе вызывает у меня непроходящую тошноту, он в изумлении вскинул бы брови к самой макушке и отказался что-либо понять. Возможно, сказал бы: "Берти, вы сами не понимаете своего счастья", потом добавил, что завидует мне. Ибо внешность у Мадлен Бассет чрезвычайно привлекательная, в этом ей не откажешь: стройная, изящная, как дрезденская статуэтка - вроде бы я не ошибся, именно дрезденская, - роскошные золотые волосы, и вообще все, как говорится, при ней. Откуда человеку, который видит ее в первый раз, знать о ее слезливой сентиментальности, о том, что она каждую минуту готова засюсюкать с вами, как младенец. А меня от этого тошнит. Не сомневаюсь, такая непременно подкрадется к мужу, когда он ползет к завтраку, у несчастного башка раскалывается после вчерашнего, а она зажмет ему ручками глаза и кокетливо спросит: "Угадай, кто?" Однажды я гостил в доме одного моего приятеля-молодожена, так его супруга написала в гостиной над камином крупными буквами, так что не заметить надпись мог только слепой: "Это гнездышко свили двое влюбленных голубков", и я до сих пор не могу забыть немого отчаяния, которым наполнялись глаза ее дражайшей половины каждый раз, как он входил в гостиную. Не стану доказывать с пеной у рта, что, обретя статус замужней дамы, Мадлен Бассет дойдет до столь пугающих крайностей, однако и не исключаю подобной возможности. Она смотрела на нас, хлопая своими большими глазами с кокетливым недоумением. - Что за шум? - спросила она. - Берти, голубчик! Когда вы приехали? - Привет. Приехал я только что. - Приятная была поездка? - Да, очень, спасибо. Я прикатил в автомобиле. - Наверное, страшно устали. - Нет, нет, благодарю вас, нисколько. - Что же, скоро будет чай. Я вижу, вы знакомы с папой. - Да. я знаком с вашим папой. - И с мистером Сподом тоже. - И с мистером Сподом знаком. - Не знаю, где сейчас Огастус, но к полднику он обязательно появится. - Буду считать мгновенья. Старик Бассет ошарашено слушал наш светский обмен любезностями, только время от времени разевал рот, как рыба, которую вытащили из пруда и которая вовсе не уверена, что стоило заглатывать наживку. Конечно, я понимал, какой мыслительный процесс происходит сейчас в его черепушке. Для него Бертрам Вустер - отребье общества, ворующее у приличных людей сумки и зонты, и что самое скверное - он ворует их бездарно. Какому отцу понравится, что его единственная дочь, его ненаглядное сокровище, якшается с преступником? - Ты что же, знакома с этим субъектом? - спросил он. Мадлен Бассет рассмеялась звонким серебристым смехом, из-за которого, в частности, ее не переносят представительницы прекрасного пола. - Еще бы! Берти Вустер мой старый добрый друг. Я тебе говорила, что он сегодня приедет. Старик Бассет, видимо, не врубился. Как не врубился, судя по всему, и Спод. - Мистер Вустер твой друг? - Конечно. - Но он ворует сумочки. - И зонты, - дополнил Спод с важным видом - ну прямо личный секретарь его величества короля. - Да, и зонты, - подтвердил папаша Бассет. - И к тому же средь бела дня грабит антикварные лавки. Тут не врубилась Мадлен. Теперь соляными столбами стояли все трое. - Папа, ну что ты такое говоришь! Старик Бассет не желал сдаваться. - Говорю тебе, он жулик. Я сам поймал его на месте преступления. - Нет, это я поймал его на месте преступления, - заспорил Спод. - Мы оба поймали его на месте преступления, - великодушно уступил Бассет. - Он орудует по всему Лондону. Стоит там появиться, как сразу же наткнешься на этого негодяя: он у вас или сумочку украдет, или зонт. А теперь вот объявился в глостерширской глуши. - Какая чепуха! - возмутилась Мадлен. Нет, довольно, пора положить конец этому абсурду. Еще одно слово об украденных сумочках -и я за себя не отвечаю. Конечно, никому и в голову не придет, что мировой судья способен помнить в подробностях все дела, которые он рассматривал, и всех нарушителей, - удивительно, что он вообще запоминает их лица, - однако это не повод проявлять по отношению к нему деликатность и спускать оскорбления безнаказанно. - Конечно, чепуха! - закричал я. - Дурацкое, смехотворное недоразумение! Я свято верил, что мои объяснения будут иметь куда больший успех. Всего несколько слов - и мгновенно все разъяснится, все всё поймут, начнут весело хохотать, хлопать друг друга по плечу, приносить извинения. Но старого хрыча Бассета не так-то легко пронять, он недоверчив, как все мировые судьи при полицейских судах. Душа мирового судьи что кривое зеркало. Старик то и дело прерывал меня, задавал вопросы, хитро щурился. Вы, конечно, догадываетесь, что это были за вопросы, все они начинались с "Минуту, минуту...", "Вы утверждаете, что...", "И вы хотите, чтобы мы поверили...". Ужасно оскорбительно. И все же после нескончаемых изнурительных препирательств мне удалось втолковать идиоту, как именно обстояло дело с зонтиком, и он согласился, что, возможно, был несправедлив ко мне. - Ну а сумочки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73