Подняв взор, он засек бахрому
изогнутых прутьев. Чуть пониже обнаружил розовую полку, в
которую было заделано еще какое-то количество таких же
прутьев. Рядом с полкой, будто невообразимо огромный нос,
торчал какой-то комковатый пористый предмет. А потом он
увидел, что этот предмет и есть нос, самый настоящий нос,
хотя и совершенно необыкновенный. И тогда Мармадьюк самым
коренным образом поменял ход своих рассуждений.
Центральная проблема, как ему показалось, сейчас
заключалась в том, чтобы понять, чьими глазами он смотрит.
Ведь очень многое, если не все, будет зависеть от его
точки зрения".
(Из главы "Ученик Воплощения", входящей
в "Манускрипт из Девятого Измерения")
Наступил полдень. Падербуш временами, казалось, дремал в кресле,
временами был настолько возбужден, что, казалось, вот-вот неожиданно
набросится на Герсена. В один из таких периодов Герсен счел необходимым
предупредить его.
- Я настоятельно требую терпения с вашей стороны. Во-первых, сами
понимаете, у меня оружие... - Он поднял лучемет так, чтобы он был виден
Падербушу, - ...а во-вторых, даже если бы его у меня не было, вы все равно
ничего не смогли бы мне сделать.
- Вы в этом уверены? - надменно скучающим тоном спросил Падербуш. -
Мы с вами примерно одинакового роста и веса. Давайте попробуем
разок-другой побороться, тогда и увидим, кто чего стоит.
- Спасибо за предложение - но только не сейчас. Ради чего выматывать
друг друга? Вскоре мы с вами плотно перекусим, поэтому давайте-ка лучше
расслабимся.
- Как хотите.
Раздалось легкое постукиванье в дверь.
- Кто там? - спросил Герсен, став у стены рядом с косяком.
- Атер Кэймон, мажордом, - донесся приглушенный массивной дверью
голос. - Откройте, будьте любезны, дверь.
Герсен приоткрыл дверь. Мажордом прошел внутрь.
- Князь желает видеть вас у себя. Немедленно. Он прослышал о мнении
барона Эрла Кастильяну и настоятельно просит отпустить узника на свободу.
Он не желает давать повод Кокору Хеккусу для придирок.
- Я и сам решительным образом настроен со временем предоставить
полную свободу этому человеку - ответил Герсен. - А пока что он согласился
пользоваться гостеприимством Сиона Трамбле в течение, пожалуй, двух
недель.
- Как это благородно с его стороны, - сухо заметил мажордом, - если
учесть, что Великий Князь настолько пренебрег своими обязанностями
радушного хозяина, что забыл предложить вот это самое гостеприимство. Вы
согласны последовать за мною в апартаменты князя Сиона Трамбле?
- С удовольствием. Только что мне делать с моим гостем? Я не решаюсь
оставить его здесь одного, как и не намерен ходить с ним всюду под руку.
- Верните его в темницу, - сердито бросил мажордом. - Для таких, как
он, вполне достаточно и такого гостеприимства.
- Великий Князь будет категорически против этого, - заявил Герсен. -
Ведь вы сами только что сказали мне, что он высказал пожелание, чтобы я
отпустил этого человека.
Мажордом несколько смешался.
- Совершенно верно.
- Принесите, пожалуйста, мои извинения князю, и спросите не
соблаговолит ли он встретиться со мною здесь.
Мажордом пробурчал что-то, беспомощно всплеснул руками, бросил
сердитый взгляд в сторону Падербуша и вышел.
Герсен сел напротив Падербуша.
- Скажите, - спросил он, - вам знаком некий Зеуман Отуал?
- Я слышал, как упоминалось это имя.
- Он - один из приспешников Кокора Хеккуса. У вас с ним много общего.
- Очень даже может быть - по всей вероятности, вследствие нашей
близости к Кокору Хеккусу... А в чем заключается это общее?
- В манере держать голову, определенном наборе отработанных жестов, в
том, что я мог бы назвать особым душевным настроем, свойственным в равной
степени вам обоим. Все это очень странно. В самом деле.
Падербуш в ответ только церемонно кивнул, но больше ничего не сказал.
Через несколько минут к двери подошла Алюз Ифигения, Герсен тотчас же
пропустил ее внутрь. Переведя взгляд с Герсена на Падербуша, она удивленно
спросила:
- Почему этот человек здесь?
- Он считает несправедливым одиночное заточение в темнице, поскольку
все его преступления сводятся лишь к десятку-другому убийств.
Падербуш по-волчьи оскалился.
- Я - Падербуш, Младший Рыцарь замка Падер. Никто в моем роду не был
настолько труслив, чтобы отобрать одну или пару жизней, не подвергая
смертельной опасности собственную.
Алюз Ифигения отвернулась от него и снова обратилась к Герсену.
- Каррай не вызывает у меня прежней радостной приподнятости. Что-то
изменилось. Чего-то не достает. Наверное, во мне самой... Мне хочется
вернуться в Драззан, к себе домой.
- А я-то считал, что в вашу честь планировалось устроить пышное
празднество.
Алюз Ифигения пожала плечами.
- Наверное, об этом уже позабыто. Сион Трамбле сердится на меня -
или, по крайней мере, не столь учтив, как раньше. - Она на мгновенье
скосила взгляд в сторону. - Может быть, он ревнует.
- Ревнует? С чего бы это ему ревновать?
- Ведь как-никак, но я и вы провели много времени, оставаясь наедине
друг с другом. Одного этого достаточно для того, чтобы возбудить
подозрения - и ревность.
- Занятно, - произнес Герсен.
Алюз Ифигения взметнула брови.
- Неужели я потеряла всю свою красоту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68